А.В. Вампилов в воспоминаниях современников

Д.М. Шварц: «Вампилов знал себе цену как писателю-драматургу, но никогда не важничал, избегал разговоров о собственной персоне. Я помню лишь один случай, когда мы заговорили на эту щепетильную для него тему. “Да, меня не ставят, но это пока, — сказал он и, помолчав, добавил, иронично улыбаясь: — Будут ставить, куда они денутся. Замыслов у меня много, я должен жить долго-долго...” В одном из писем Саша благодарил Г.А. Товстоногова за то, что Георгий Александрович написал о нём в “Литературной газете” (Г.А. Товстоногов писал о том, как редко среди людей, пишущих пьесы, встречаются подлинные драматурги, что это особый дар — писать действие, создавать мир в конфликтах видимых и невидимых, и назвал два имени — Володина и Вампилова). Благодарил в своей манере, облекая растроганность в шутливую форму: “Пусть теперь некоторые попробуют сказать, что нет такого сочинителя пьес. Им никто не поверит...”»

Н.С. Тендитник: «На большинстве фотографий Александр Вампилов запечатлён молодым, ироничным, схваченным в моменты розыгрышей, остроумных шуточек вроде письма запорожцев или трёх богатырей на развилке дорог.

Однако же последние четыре-пять лет его жизни были трудными, насыщенными, как сейчас принято говорить, стрессовыми ситуациями.

В 1967 году он завершил лучшую, главную пьесу — “Утиную охоту” и оказался в трудной ситуации. О публикации нечего было и мечтать, и он отдавал её на чтение друзьям, издателям, театрам.

В Иркутском областном драматическом театре обсуждение её обернулось крахом. Тогдашние талантливые строгие в своих требованиях актёры — Крамова, Юренев, Руккер — активно и единодушно осудили взгляд драматурга на молодёжь, которая у нас всегда считалась передовой и идейной.

Тогдашняя завлит театра Р. Курбатова рассказывала: “Александр был поражён, потрясён, гневно сказал, что пьесу осудили люди устаревших представлений. “А я вот и есть Зилов, и все мы — Зиловы!”

Потом наступило время тревог: а вдруг пьеса попадёт за кордон — и что тогда? Слишком многие её читали, и всего можно ждать. История с романом “Доктор Живаго” Б. Пастернака была слишком поучительной.

Публикация “Утиной охоты” в альманахе “Сибирь” в 1970 году была делом случая. Усыпили тогда бдительность заведующего Главлитом Н. Козыдло и не ведали, какой ценой суждено было заплатить драматургу за выход пьесы. Ярость главного цензора не знала пределов. Мы жили тогда в одном доме, и я знаю: он бушевал не один год. Через четыре года после публикации пьесы она попала в Италию, была поставлена, вызвала много шума, и Н. Козыдло рассказал: в Москве стали выяснять, кто додумался, кто осмелился такое напечатать, и высочайшее негодование вновь обрушилось на цензора. Вампилов до этого времени не дожил.

Вслед за выходом из печати “Утиной охоты” последовало памятное мероприятие: проведение в Иркутской писательской организации выездного заседания комиссии ЦК КПСС. Надо было видеть лицо Александра Вампилова перед началом заседания. Куда-то исчезла его легкая, добрая улыбка, и сам он словно уменьшился в росте. Слава богу, всё тогда обошлось благодаря В. Гусеву, не позволившему сделать оргвыводы...

Нельзя не удивляться мужеству драматурга, много пережившего в связи с “Утиной охотой” и вновь обратившегося к острым социально-нравственным проблемам в “Чулимске”. Как будто стремился высказаться, самореализоваться до конца. Стоило в тогдашнем Главлите узнать, что “Сибирь” подготовила к публикации новую пьесу, как разразилась гроза. <...> Публикация была остановлена. <...> И последовало распоряжение набор рассыпать.

Недолго прожил после этого драматург. Сердце... В холодной байкальской воде оно разорвалось».
Печать Просмотров: 8458
Версия для компьютеров