Космические мотивы в образе Татьяны Лариной

Татьяна - это лирическая поэзия, обни­мающая собою мир ощущений и чувств, с особенною силою кипящих в молодой гру­ди. Татьяна для Пушкина не просто любимая героиня, она героиня-мечта, которой поэт бесконечно предан, в которую безумно влюблен.

Уже в первых описаниях Татьяны замеча­ешь ее близость к русской природе и Рос­сии  вообще.

В эпитетах «дика, печальна, молчалива» угадывается еще один образ, везде и всюду сопровождающий Татьяну и связывающий ее с природой, - луна:

Она любила  на балконе

Предупреждать    зари   восход,

Когда   на   бледном  небосклоне

Звезд     исчезает хоровод...

... при   отуманенной луне...

В романе Татьяна озарена «лучом Дианы» - античная богиня олицетворяет собой луну.

Движение луны есть одновременно движе­ние сюжетной линии романа. При «вдохнови­тельной луне» Таня пишет свое бесконечно искреннее послание Онегину и заканчивает письмо, только когда «лунного луча сиянье гаснет». Бесконечное звездное небо и бег луны отражаются в зеркале Татьяны в час га­дания:

Морозна ночь,   все небо ясно;

Светил    небесных дивный  хор

Течет так тихо,    так согласно...

Татьяна   на  широкий двор

В   открытом   платьице   выходит,

На  месяц зеркало  наводит;

Но в  темном зеркале одна

Дрожит   печальная   луна...

Неуловимый трепет души Татьяны, даже би­ение ее пульса и дрожание руки передаются вселенной, и «в темном зеркале одна дрожит печальная луна». «Дивный хор светил» оста­навливается в маленьком зеркальце, а путь Та­тьяны вместе с луной, с природой продолжает­ся. Можно лишь добавить, что душа Татьяны подобна чистой луне, источающей свой див­ный, печальный свет. Луна в романе абсолют­но чиста, на ней нет ни пятнышка. Так и душа Татьяны чиста и непорочна, ее мысли, стрем­ления так же высоки и далеки от всего пошлого и приземленного, как и луна. «Дикость» и «печальность» Татьяны не отталкивают нас, а на­оборот, заставляют почувствовать, что, как и одинокая луна в небе, она недосягаема в своей душевной красоте. Надо сказать, что луна у Пушкина - это еще и повелительница небесных светил, затмевающая своим чистым сиянием все вокруг. А теперь перенесемся на мгновенье в последние главы романа. И вот мы видим Татьяну в Москве:

Красавиц  много  на   Москве.

Но  ярче   всех подруг небесных

Луна   в   воздушной синеве.

Но та,   которую не смею

Тревожить   лирою    моею,

Как величавая луна,

Средь жен и дев   блестит одна.

С  какою   гордостью   небесной

Земли   касается   она!

Вновь Татьяна сравнивается с луной, при­чем не только своим величаво прекрасным обликом затмила она «причудниц большого света», но прежде всего беспредельной ис­кренностью и чистотой души.

И снова «милая Таня» в родной деревне:

Был вечер.   Небо меркло.   Воды

Струились   тихо.   Жук жужжал;

Уж   расходились    хороводы;

Уж за рекой, дымясь,   пылал

Огонь рыбачий.    В поле   чистом,

В   свои  мечты   погружена,

Татьяна долго  шла   одна.

Портрет Татьяны становится неотделим от общей картины мира и природы в романе. Ведь не просто природа, а вся Россия, даже вся вселенная с величественной сменой дня и ночи, с мерцанием звездного неба, с непре­рывным движением «небесных светил» орга­нически входит в повествование. Глазами Та­тьяны и автора создается «космический» фон произведения. И на этом фоне душа челове­ческая, душа Татьяны ищет любви, заблужда­ется и прозревает.

В «Евгении Онегине» природа выступает как положительное начало. Образ природы неот­делим от образа Татьяны, так как для Пушки­на природа есть наивысшая гармония души человеческой, и в романе эта гармония души присуща лишь Татьяне:

Татьяна    (русская   душою,

Сама не зная почему)

С   ее холодною   красою

Любила   русскую   зиму.

Очевидно, что также, как в раскрытии обра­за Онегина Пушкин близок к Байрону с его «Чайлд-Гарольдом», так и в раскрытии харак­тера Татьяны, ее природного начала, ее души он близок к Шекспиру, который сконцентри­ровал положительное природное начало в Офелии. Татьяна и Офелия помогают еще глубже увидеть внутренний разлад главных героев, Гамлета и Онегина, являя собой иде­ал человека гармоничного.

У Пушкина природа — это не только орга­нические силы, она полна и поэзии, которая наиболее свидетельствует о ее жизни. Вот почему мы и находим Татьяну с ее безгра­нично искренней душой, с ее непоколеби­мой верой, с ее наивно влюбленным серд­цем на лоне природы, в ее вечном движении, в трепете серебристого листа, на котором любовно играет луч солнца, в ропоте ручья, в веянии ветра:

Теперь  она в поля спешит...

Теперь то холмик,   то ручей

Остановляют      поневоле

Татьяну  прелестью     своей.

Словно лишь природе Татьяна может пове­дать свои горести, мучения души, страдания сердца. В то же время героиня делится с природой и цельностью своей натуры, воз­вышенностью помыслов и стремлений, доб­ротой и любовью, самоотверженностью. Только в единении с природой находит Тать­яна гармонию духа, лишь в этом видит она возможность счастья для человека. Да и где еще искать ей понимания, сочувствия, уте­шения, к кому еще обратиться, как не к при­роде, ведь она даже «в семье своей родной казалась девочкой чужой». Как она сама на­пишет Онегину, «ее никто не понимает». У природы находит Татьяна успокоение, уте­шение. Итак, Пушкин проводит параллели между силами природы и человеческими чув­ствами. При таком понимании природы гра­ница между нею и человеком всегда подвиж­на. В романе природа раскрывается через Татьяну, а Татьяна — через природу. Напри­мер, весна — это зарождение любви Татья­ны, а любовь в свою очередь — весна:

Пора  пришла,    она   влюбилась.

Так в землю  павшее зерно

Весны   огнем   оживлено.

Татьяна, которая полна поэзии и жизни, для которой так естественно чувствовать при­роду, влюбляется именно весной, когда душа ее открывается для перемен, расцветает в своей надежде на счастье, как расцветают первые цветы весной, когда природа пробуж­дается ото сна. Татьяна передает весеннему ветерку, шелестящим листьям, журчащим ру­чьям трепет своего сердца, томление души. Символично само объяснение Татьяны и Онегина, которое происходит в саду, а ког­да «тоска любви Татьяну гонит», то «в сад идет она грустить». Татьяна входит в «келью модную» Онегина, и вдруг становится «темно в долине», и «луна сокрылась за горою», словно предупреждая об ужасном открытии Татьяны, которое суждено было ей сделать («Уж не пародия ли он?»). Перед тем как уе­хать в Москву, Татьяна прощается с родным краем, с природой, словно предчувствуя, что уже не вернется обратно:

Простите,     мирные  долины,

И вы,   знакомых гор вершины,

И вы,   знакомые леса;

Прости,    небесная   краса,

Прости,    веселая   природа;

Меняю  милый,   тихий свет

На   шум   блистательных  сует...

Прости ж и ты,  моя свобода!

Куда,   зачем стремлюся я?

Что мне сулит судьба моя?

В этом проникновенном обращении Пушкин ясно показывает, что Татьяну нельзя отделять от природы. И ведь Татьяна должна покинуть родной дом, именно когда наступает ее лю­бимое время года — зима.

Бесспорно, что одна из главных целей, для которой в роман вводится образ Татьяны, заключается в противопоставлении ее Онеги­ну, а в его лице — лицемерию и несовершен­ству света.

Автор связывает имя Татьяны с «воспоми­наньем старины», и наиболее символичным моментом в этом плане становится песня девушек, которую слышит Татьяна Ларина пе­ред встречей с Онегиным. «Песня девушек» представляет второй, после письма Татьяны, «человеческий документ», вмонтированный в роман. Песня также говорит о любви (в первом варианте — трагической, однако в даль­нейшем для большего контраста Пушкин за­менил его сюжетом счастливой любви). За­менив первый вариант «Песни девушек» вторым, Пушкин отдал предпочтение образцу свадебной лирики, что тесно связано со смыслом фольклорной символики в последу­ющих главах. Эта песня перекликается с переживаниями героини. Онегин же не слышит
этой песни — так еще раз Пушкин подчерки­вает различие между героями.