Краткое содержание повести "Детство" Горького М.Ю.

Повесть о детстве начинается с трагического события в жизни главного героя (его зовут Алексеем) — умер отец. Так совпало, что в день смерти отца у героя-рассказчика родился братик, который вскоре умер.

Мальчика держит за руку бабушка, «круглая, большеголовая, с огромными глазами и смешным рыхлым носом; она вся черная, мягкая и удивительно интересная... Она говорила ласково, весело, складно».

Слова ее для мальчика были похожи «на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные».

«До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала все вокруг меня в непрерывную нить, сплела все в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни».

После смерти отца мать с сыном на пароходе по Волге переезжает к своему отцу. Это «небольшой сухонький старичок, в черном длинном одеянии, с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками». Мальчик сразу «почуял в нем врага».

Не пришлись по сердцу ребенку и его дядья (братья матери), и дом деда — маленькие, полутемные комнаты.

Дед был красильщиком — во дворе и в доме в чанах с разноцветной водой мокли какие-то тряпки, пахло резко и неприятно.

Но главное: «Дом деда был наполнен горячим туманом взаимной вражды всех со всеми».

Братья требовали у отца раздела имущества, боялись, что вернувшаяся с ребенком сестра потребует свою долю.

 

Между дедом и братьями происходят отвратительные драки, бабушка пытается всех примирить.

Мальчик чувствует, что дед злой и обижен на всех.

Настоящим потрясением для маленького Алексея, которого никогда физически не наказывали, становится жестокая субботняя порка детей.

Провинился Лешкин двоюродный брат Сашка — он по наущению взрослых подсунул деду раскаленный наперсток.

Провинился и Лешка — он из мальчишеского любопытства сунул в чан с синей краской парадную шелковую белую скатерть. Бабушка попыталась утаить этот проступок от жестокого деда. Однако Сашка выдает Алексея, надеясь, что за донос ему самому удастся избежать жестокого наказания. Дед сечет внука Сашку розгами с жестоким наслаждением. Красные полосы вспухают на голом теле.

Потом черед наказания доходит до Лешки. Мальчик никогда не сталкивался с таким.

Бабушка и мать пытаются отбить его у деда. Да и сам он так просто не сдавался: «Бился в руках у него, дергая рыжую бороду, укусил ему палец».

Дед засек строптивца до потери сознания, и несколько дней мальчик сильно болел.

Алексей понял, что мать его не такая сильная, как он предполагал, — она, как и все, боится деда.

Дед неожиданно приходит к внуку мириться, даже просит прощения. Приносит гостинцы, целует в лоб.

— Ты думаешь, меня не били? Меня, Алеша, так били, что ты этого и в страшном сне не увидишь. Меня так обижали, что, поди-ка, сам Господь Бог глядел — плакал!

Дед рассказывает внуку, как он был бурлаком на Волге, вместе с товарищами таскал тяжелые баржи по Волге.

Не забыл мальчик порки, но сумел понять и в чем-то простить деда.

А еще завязалась у Алексея крепкая дружба с Цыганком — работником деда. Этот красивый добродушный парень подставлял свою руку под дедову розгу, чтобы мальчику меньше досталось. И на руке вспухли страшные кровавые рубцы.

Цыганок и человек добрый, и мастер отличный.

Оказывается, Цыганок — подкидыш, бабушка подобрала сиротку и воспитала его.

Мастеру было всего-то девятнадцать лет. Необычайный затейник, Цыганок показывал фокусы, дрессировал мышей и плясал. Иногда плясать выходит грузная, похожая на медведицу, бабушка — и ее танец похож на поэтический рассказ о чем-то задушевном.

Однако Цыганок грешит опасным промыслом: дед посылает его с возом на базар — и парень привозит множество продуктов. Рубль потратит — а на пять украдет. Делает он это не из корысти, а из озорства. А ведь поймают — забьют до смерти!

Смерть Цыганка нелепа и неожиданна: его придавило тяжелым деревянным крестом, который взвалили на него жадные дядья Алексея (Михаил и Яков).

 

Яков обещал донести этот крест на могилу своей жены, которую сам же год назад и довел до смерти жестоким обращением. Однако по привычке взвалил тяжесть на безотказного работника — и Цыганок погиб.

Боль мальчика остра, но время залечивает раны.

Алексей даже привыкает к тому, что его секут так же, как и других мальчиков в доме, и некому уже подставить руку, чтобы взять на себя часть боли.

Утешение для мальчика — ежедневное общение с бабушкой, ее разговоры с Богом — доверительные просьбы о том, чтобы все ее близкие стали добрее и радостнее.

Страшным переживанием для Алексея стал пожар — бабушка в этом событии предстала настоящей героиней, спасая от огня имущество, выводя и успокаивая мерина (лошадь) Шарапа.

Обожгла старуха себе руки, дед жалел ее — не всегда он был зол и строг, жило и в нем человеческое чувство.

Прошло время — дед с бабкой и внуком переехали в новый дом, поделив имущество с Михаилом и Яковом.

Матери Алексей почти не видит, она живет отдельно.

Дед учит мальчика читать, и грамота дается способному ребенку легко.

Вроде и поспокойнее стало жить на новом месте, и дед с бабкой мирно вспоминают прошедшую жизнь — и вдруг вновь в старике вспыхивает ярость, и он при мальчике бьет свою жену кулаком в лицо. Страшно, мерзко...

Дом приобрел шумную славу; почти каждое воскресенье к воротам сбегались мальчишки, радостно оповещая улицу:

— У Кашириных (фамилия деда) опять дерутся!

Приходил с пьяным скандалом дядька Михаил, бил стекла, крушил сад. Добавлял свою долю в раздор и дядька Яков. Горько было бабушке, что у нее такие дети. Восемнадцать детей родила она — лучших Господь прибрал, а вот такие — остались.

В молитве находила бабушка просветление и отдых для души.

«Ее Бог был весь день с нею, она даже животным говорила о нем. Мне было ясно, что этому Богу легко и покорно подчиняется все: люди, собаки, птицы, пчелы и травы; он ко всему на земле был одинаково добр, одинаково близок».

Дед же, рассказывая внуку «о необоримой силе Божией, всегда и прежде всего подчеркивал ее жестокость: вот, согрешили люди и — потоплены, еще согрешили и — сожжены, разрушены города их; вот Бог наказал людей голодом и мором, и всегда он — меч над землею, бич грешникам».

Словно дедов Бог смотрел с неба на грешную землю и приговаривал то же, что и сам старик Каширин:

— Эх вы-и...

Тяжелая жизнь не сделала бабушку жестокой, не отобрала у нее умения радоваться малому.

«Скворцу, отнятому ею у кота, она обрезала сломанное крыло, а на место откушенной ноги ловко пристроила деревяшку и, вылечив птицу, учила ее говорить. Стоит, бывало, целый час перед клеткой на косяке окна — большой такой, добрый зверь — и густым голосом твердит переимчивой, черной, как уголь, птице:

— Ну, проси: скворушке — кашки!

...И ведь выучила скворца: через некоторое время он довольно ясно просил каши, а завидя бабушку, тянул что-то похожее на — «Дра-ас-туй»...»

«В детстве я представляю сам себя ульем, куда разные простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих знаний и дум о жизни, щедро обогащая душу мою, кто чем мог. Часто мед этот бывал грязен и горек, но всякое знание — все-таки мед», — так пишет Горький о накоплении опыта.

Много дало мальчику общение с квартирантом по прозвищу Хорошее Дело. Однако этот странный человек в очках был чужим для всех — даже для бабушки. И. этого чужака в конце концов выжили.

Конечно, Алексей общался и со сверстниками. С гурьбой воинственных мальчишек дружбы не получалось — только драки.

А.вот трое братьев-соседей привлекли внимание Алексея тем, что не ссорились, а очень оберегали друг друга.

Однажды самый маленький из братьев во время игры в прятки свалился в колодец — и Леша помог спасти его. Так завязалась дружба.

Грустная это была дружба — потайная. Трое братьев жили при отце-полковнике, очень суровом, и при мачехе, которая их не любила.

Алеша ловил для них птиц, чтобы держать в клетках, и рассказывал сказки, которые слыхал от своей бабушки.

Неожиданно возвращается мать Алеши. Она жила какой-то своей жизнью, которая вызывала возмущение стариков-родителей, но как-то все смиряются.

Мать начинает учить мальчика «гражданской» (а не церковной, как дед) грамоте. Как назло, с памятью Алеши начинает твориться нечто странное — он перевирает и переделывает слова стихов, которым учит его мать. Может быть, так пробуждается творчество?

Мать сердится, ей кажется, что сын ее отторгает, да и тяжело ей жить в доме деда.

Ходит она на посиделки к веселым соседям, да веселья не получается, так видит это мальчик.

Дед и бабка пытаются сосватать ее за какого-то серьезного человека, но Варвара (мать Алексея) дает им решительный отпор.

После этой истории мать стала хозяйкой в доме, а дед сделался незаметен.

Мать отдает Алексея учиться, однако учение продолжается недолго. Мальчик заболел оспой.

Во время болезни бабушка рассказывает мальчику о его отце — веселом, красивом и смелом человеке, о том, как мать обвенчалась с ним против воли деда.

Дед долго и слышать не хотел об отступнице-дочери, но в конце концов примирился с ее решением.

 

Братья Варвары невзлюбили мужа сестры. Однажды дошло до страшного: сбросили они его зимой в прорубь и хотели утопить, да не вышло. Не стал Максим жаловаться полиции, но при первой возможности перебрался с женой и сыном в другой город — в Астрахань.

Часто приходит бабушка к мальчику на чердак, то сказки ему рассказывает, то — истории из семейной жизни. По-прежнему она ласкова и внимательна, только вот что плохо: пьет она водку, чтобы успокоить свое изболевшееся сердце.

Мать же, красиво одетая и все более чужая, приходит к своему сыну редко. Алексей ощущает тревогу: он ждет нового предательства со стороны матери, которая и так не слишком баловала его своим вниманием.

Так и есть: мать собирается замуж за дворянина по имени Евгений. Она занята своей новой жизнью, но обещает сыну: «Ты поедешь со мной, будешь учиться в гимназии, потом станешь студентом...»

Мать с новым мужем уезжает, оставив Алешу жить у бабки с дедом. Дед возится с внуком в саду, помогает мальчику устроить шалаш для себя, утешает его и предупреждает:

— Теперь ты от матери отрезан ломоть, пойдут у нее другие дети, будут они ей ближе тебя. Бабушка вот пить начала. Учись быть самому себе работником, а другим — не поддавайся! Живи тихонько, спокойненько, а — упрямо!

Сад, шалаш — недолго эта радость была в жизни мальчика. Дед продал дом и переселился в подвальные комнатки.

Деньги, вырученные за дом деда, «вотчим» проиграл в карты.

«Потом... я очутился в Сормове, в доме, где все было новое, стены без обоев, с пенькой в пазах между бревнами и со множеством тараканов в пеньке. Мать и вотчим жили в двух комнатах, на улицу окнами, а я с бабушкой — в кухне, с одним окном на крышу. Из-за крыш черными кукишами торчали в небо трубы завода и густо, кудряво дымили, зимний ветер раздувал дым по всему селу; всегда у нас, в холодных комнатах, стоял жирный запах гари...

Бабушка работала за кухарку — стряпала, мыла полы, колола дрова, носила воду, она была в работе с утра до вечера, ложилась спать усталая, кряхтя и охая. Иногда она, отстряпавшись, надевала короткую ватную кофту и, высоко подоткнув юбку, отправлялась в город.

— Поглядеть, как там старик живет...»

Мать мало говорила со своим сыном, все только приказывала:

— Сходи, подай, принеси...

Наказывала мальчика, а за живое проявление чувств называла его « зверенышем ».

И вновь маленький Алеша оказался у дедушки.

«Что-о? — сказал он, встретив меня, и засмеялся, подвизгивая. — Говорилось: нет милей дружка, как родимая матушка, а нынче, видно, скажем: не родимая матушка, а старый черт дедушка! Эх вы-и...»

Мать отдала Алексея в школу, где он много озорничал, за что часто бывал наказан.

Но вот приехал добрый законоучитель, епископ — и похвалил Алешу, и вновь в душе мальчишки появилась острая жажда добра.

 

Но в семье матери и отчима Алексею нет места. Родился брат.

«Странный это был мальчик: неуклюжий, большеголовый, он смотрел на все вокруг прекрасными синими глазами, с тихой улыбкой и словно ожидая чего-то. Говорить он начал необычно рано, никогда не плакал, живя в непрерывном состоянии тихого веселья. Был слаб, едва ползал и очень радовался, когда видел меня, просился на руки ко мне, любил мять уши мои маленькими мягкими пальцами, от которых почему-то пахло фиалкой. Он умер неожиданно, не хворая; еще утром был тихо весел, как всегда, а вечером, во время благовеста ко всенощной, уже лежал на столе. Это случилось вскоре после рождения второго ребенка, Николая».

Однажды отчим на глазах Алексея бьет его мать в грудь ногой — и мальчик бросается на негодяя с ножом. Дерущихся разнимают...

«Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновленной уверенностью, отвечаю себе — стоит; ибо это — живучая, подлая правда, она не издохла и по сей день... Но сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе — человеческое, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой».

Опять вернулся Алексей к деду с бабкой. Стал пытаться заработать денег: собирал ветошь, кости — это можно было продать.

Подружился с мальчишками, которые тоже старались как-то раздобыть хоть какую-то копейку. Среди не балованных жизнью и жестоких детей встречались личности необыкновенной доброты. Вот, например, мальчик по прозвищу Вяхирь (Голубь).

«Он очень смешил и удивлял всех нас своей любовью к деревьям, травам. Слобода, разбросанная по песку, была скудна растительностью; лишь кое-где, по дворам, одиноко торчали бедные ветлы, кривые кусты бузины, да под забором робко прятались серые сухие былинки; если кто-нибудь из нас садился на них — Вяхирь сердито ворчал:

— Ну, на что траву мнете? Сели бы мимо, на песок, не все ли равно вам?

При нем неловко было сломать сучок ветлы, сорвать цветущую ветку бузины или срезать прут ивняка на берегу Оки — он всегда удивлялся, вздернув плечи и разводя руками:

— Что вы все ломаете? Вот уж черти!

И всем было стыдно от его удивления ».

Мать Алексея вернулась умирать к родителям, больная, с маленьким ребенком — Николаем. Нянькой Николаю пришлось быть Алексею — и хотя старшему сыну хотелось убежать к товарищам, он все-таки старался погреть болезненного младшего братика на песочке и развлечь его.

Мать угасала с каждым днем — и умерла на глазах у Алеши.

«Через несколько дней после похорон матери дед сказал мне:

— Ну, Лексей, ты — не медаль, на шее у меня — не место тебе, а иди-ка ты в люди...

И пошел я в люди».