«Не с теми я, кто бросил землю...» (патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)

Красавица, «европиянка нежная», познавшая вкус славы после выхода первого же сборника стихов, избалованная восторженным вниманием поклонников и друзей, привыкшая к окружению и поклонению особ знаменитых и талантливых - ее рисовали известные художники, великие поэты посвящали ей стихи, - при этом слишком самобытная, слишком состоявшаяся, слишком уверенная в себе... Такая неудобная! И слишком заметная на литературном небосклоне, чтобы просто расправиться. Ее не печатали, поливали грязью. Как она, вероятно, раздражала чиновников от литературы своим нежеланием к ним приспособиться! «Камерная поэтесса» - это было далеко не худшее из их определений.

Ей было 25, когда в ее изысканный, наполненный красотой, любовью, литературой, служением Музе мир ворвалась война. «Мы на сто лет состарились, и это тогда случилось в час один», - начинается стихотворение «Памяти 19 июля 1914 года».

Из памяти, как груз отныне лишний,
Исчезли тени песен и страстей.
Ей - опустевшей - приказал Всевышний
Стать страшной книгой грозовых вестей.

Да и трудно думать и писать о другом, когда повсюду:

Над ребятами стонут солдатки,
Вдовий плач по деревне звенит.

Она- и поэт, и женщина. Воображение художника и чувства жены, матери. Пусть трубят газеты о героизме, подвиге, славе - кто лучше ее поймет чувства той, чей муж или сын не вернулся домой? И что такое героизм перед горечью потери?

Для того ль тебя носила
Я когда-то на руках...
...Без недели двадцать лет
 Он глядел на божий свет.

После революции встал вопрос об эмиграции. Уехало так много близких! Но слишком дороги оказались родная земля, родная речь:

Мне голос был. Он звал утешно.
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
 Руками я замкнула слух.
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.

Стихи эти не прошли незамеченными среди эмигрантов; многие упрекали ее в том, что она служит Советам, вместо того чтобы уехать, служить искусству и той России, и тем самым предает себя и свою страну. Она же считала предательством бросить Родину «на растерзание врагам» - и эту строчку можно считать программной для послевоенного периода творчества Ахматовой:

Не с теми я, кто бросил землю
 На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.

Надо сказать, что это обещание - «им песен я своих не дам» -она сдержала, хотя для этого потребовалось немыслимое мужество и что, собственно, превратило всю ее жизнь в одно сплошное преследование.

После революции несчастья следовали одно за другим. Был расстрелян Гумилев, ее бывший муж; друзья и подруги уезжали, погибали или просто пропадали. «Любит, любит кровушку Русская земля», - пишет она после смерти Николая Степановича.

С 1925 года ее печатают очень редко. К этому времени она уже сделала свой выбор - неучастие. Нет возможности печататься - есть возможность писать, называя вещи своими именами. Она изучает Библию, древних авторов, Шекспира, Пушкина. И никакой конъюнктуры.

Увозят в тюрьму сына Льва. Она проводит бесконечные семнадцать месяцев в тюремных очередях - и пишет стихи, которые потом составят поэму «Реквием».

«Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом);

-    А вы это можете описать? И я сказала:
-    Могу.

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

Каким бесстрашием надо было обладать, чтобы в те годы сочинять такие стихи и читать их знакомым, когда посадить й расстрелять могли за то, что слушал - и не донес. Но ни один из многочисленных слушателей не выдал ее.

В то время как официальная пресса либо не замечала ее, либо критиковала за «камерность», стихи ее переписывались от руки, учились наизусть - и читались везде, в том числе и в тюремных камерах. Их искренность и глубина ценились читателями куда больше, чем «образцовость» официальной поэзии.

Началась Великая Отечественная война. Ахматову она застала в Ленинграде. Когда-то, после революции, она не смогла покинуть Россию, теперь для нее так же немыслимо представить, что можно отдать ее врагу.

Никто не заказывает ей стихи. Они пишутся по велению сердца и сразу приобретают всенародную известность. В критическое время, под бомбежками, она оказывается нужна - даже «Правда» не брезгует ее стихами, печатает знаменитое «Мужество»:

Не страшно под пулями мертвыми лечь.
Не горько остаться без крова, -
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово,
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!

После войны Ахматову приветствовали на многолюдных митингах и., литературных вечерах. Ей устраивали овации. Вероятно, эта слишком заметная популярность поэтессы и вызвала реакцию властей.

В 1946 году вышло в свет постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем выступил и секретарь ЦК ВКП(б) Жданов. Ахматова вновь была объявлена «вне закона» вне литературы. «Взбесившаяся барынька», «убогий диапазон поэзии»... Ее выгнали из Союза писателей и запретили печататься. Ну что ж, это уже было.

Забудут? - вот чем удивили! ,
Меня забывали не раз.
Сто раз я лежала в могиле,
Где, может быть, я и сейчас.
А муза и глохла и слепла,
В земле истлевала зерном,
Чтоб после, как .Феникс из пепла,
В эфире восстать голубом.

В то время когда «народные поэты» печатали «гражданские стихи», прославляя генеральную линию партии, Анна Ахматова прошла тот же тягостный путь лишений и утрат, вечного ожидания «марусь», что и вся ее страна. Она имела полное право о себе сказать:

Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был.

Этим она заслужила истинное звание народного поэта и тем, что в отличие от многих и многих не изменила ни своему таланту, ни друзьям, ни взглядам. Хотя иногда это было неимоверно трудно.

 Из-под каких развалин говорю,
Из-под какого я кричу обвала,
Как в негашеной извести горю
Под сводами зловонного подвала, -

пишет она в 1959 году.
Но и тогда надежда не оставляет ее, недаром стихотворение заканчивается строчками:

И все-таки узнают голос мой,
И все-таки опять ему поверят.

Но не своя судьба ее тревожит. Создание мемориала жертвам сталинских репрессий - вот что занимает Ахматову в.конце 50-х -начале 60-х годов.

Совесть не позволяла ей славить происходящее в стране и «мешала» стать официально признанным «всенародным поэтом»:

И проходят десятилетья,
Пытки, ссылки и смерти...
 Петь я В этом ужасе не могу, -

так она писала в «Поэме без героя».
Возможно, ей было легче выстоять, потому что она рано пошита, что талантлива. Ахматова слишком уважала поэзию, а значит и себя как Поэта, чтобы пресмыкаться перед кем-либо из страха или ради каких-то благ. «Поэт - это тот, кому ничего нельзя дать и у кого ничего нельзя отнять», - ее любимая фраза.

Ее судьба — образец достоинства, силы и мужества. Маленькая хрупкая женщина, которую не смогла сломить вся государственная машина.