Некрасов о предназначении поэта и поэзии

Тема предназначения поэта и поэзии является традиционной для русской ли­тературы. Она прослеживается в твор­честве Державина, Кюхельбекера, Ры­леева, Пушкина, Лермонтова. Некрасов также уделил этой теме большое вни­мание. Кюхельбекер первым, до Пуш­кина и Лермонтова, назвал поэта «про­роком». И это звание обязывало поэта посвятить жизнь борьбе за идеалы сво­боды, добра и справедливости. Пуш­кин, близкий к декабристским кругам, после разгрома восстания 1825 года написал своего «Пророка», сходного по духу с кюхельбекеровским. Глас Бога взывает к поэту: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей, и, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей».

Пророк М. Ю. Лермонтова уже дру­гой. Он также наделен даром всевидения, но если пушкинский пророк идет к людям, стремится донести до них близкие поэту идеалы, то лермонтов­ский бежит от людей в пустыню. Его от­вергают, и он не находит в себе сил для борьбы.

Поэт в понимании Некрасова — это пророк, которого к людям «послал бог гнева и печали», его путь тернист, пото­му что он идет с «карающей лирой», не­годуя и обличая. Поэт понимает, что снискать всеобщую любовь таким об­разом невозможно:

Его    преследуют хулы:

Он ловит звуки   одобренья

Не  в  сладком ропоте хвалы,

А   в диких криках озлобленья.

Но его позиция: «Не может сын гля­деть спокойно на горе матери род­ной», — есть позиция поэта-гражда­нина.

Наиболее полно некрасовское кредо изложено в стихотворении «Поэт и гражданин» (1856). Написанное в фор­ме диалога, оно представляет собой полемику с широко распространен­ной в то время теорией «чистого ис­кусства»:

Мы  рождены для   вдохновенья,

Для  звуков   сладких и молитв.

Главная мысль, которая утверждает­ся Некрасовым в этом споре, звучит как лозунг, как призыв: «Поэтом мо­жешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Эта идея звучит и в стихотворении «Эле­гия», которое начинается строками:

Пускай   нам   говорит  изменчивая   мода,

Что   тема   старая  страдания  народа

И  что  поэзия забыть  ее должна.

Не верьте,   юноши,   не стареет она.

В стихотворении «Сеятелям» Некра­сов призывает молодежь сеять «разум­ное, доброе, вечное», так как семена разума, просвещения обязательно да­дут всходы, за которые «спасибо вам скажет сердечное русский народ».

Идеал поэта — борца за свободу Не­красов представил в поэме «Кому на Руси жить хорошо» в образе Гриши Добросклонова, которому «судьба гото­вила путь славный, имя громкое народ­ного заступника, чахотку и Сибирь». Прототипом Гриши Доброскпонова яв­ляется, безусловно, Добролюбов, о ко­тором Некрасов в стихотворении, по­священном третьей годовщине его смерти, сказал:

Какой    светильник разума   угас!

Какое   сердце    биться   перестало!

В произведениях Некрасова очень ча­сто встречаются обращения к Музе, ко­торая вдохновляла его творчество и ко­торой он служил («Муза», «Вчерашний день часу в шестом», «Угомонись, моя Муза задорная!», «О, Муза! Я у двери гроба» и другие). Причем перед нами возникает не образ прекрасной женщи­ны, богини, а образ страдающей крес­тьянки:

Вчерашний день    часу в   шестом

Зашел я на   Сенную.

Там   били женщину кнутом,

Крестьянку     молодую.

Ни звука из ее груди,

Лишь  бич  свистал,   играя,

И Музе я сказал:  «Гпяди!

Сестра    твоя  родная!»

«Кнутом иссеченная Муза», «Муза мести и печали» — такова поэзия Не­красова.

Поэтическим завещанием поэта можно назвать стихотворение «Эле­гия», близкое по теме «Памятнику» А. С. Пушкина. Но Некрасов утвержда­ет совершенно иное понимание роли поэта:

Я лиру посвятил   народу  своему.

Быть может,   я умру,   неведомый ему,

Но я ему служил — и сердцем я спокоен.

И сам Некрасов твердо следовал из­бранным принципам: был поэтом-три­буном, поэтом-гражданином, патрио­том — певцом своей родины.