Особенности проблематики одного из произведений В. Распутина «Уроки французского»

«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а зато, что сталось с нами после».

С такого нравоучительного суждения начинается блестящий рассказ Валентина Распутина «Уроки французского».

С мудрым юмором, добротой, человечностью, а главное, с полной психологической точностью описывает писатель взаимоотношения голодного ученика с молодой учительницей. Повествование течет неспешно, с бытовыми подробностями, но ритм его незаметно захватывает читателя, как не захватывает иной приключенческий роман современных «писак».

«Я пошел в пятый класс в сорок восьмом году. Правильней сказать, поехал: у нас в деревне была только начальная школа, поэтому, чтобы учиться дальше, мне пришлось снаряжаться из дому за пятьдесят километров в райцентр».

С дотошностью очеркиста Распутин объясняет причины, побудившие мать отпустить сына на самостоятельное жилье, о том, как она договорилась со знакомой по этому поводу, о том, как он остался один.

«...а в последний день августа дядя Ваня, шофер единственной в колхозе полуторки, выгрузил меня на улице Подкамен-ной, где мне предстояло жить, помог занести в дом узел с постелью, ободряюще похлопал на прощанье по плечу и укатил. Так, в одиннадцать лет, началась моя самостоятельная жизнь».

Столь же детально автор объясняет, сколь трудно жилось в эти послевоенные годы. Но это не дидактические рассуждения, а юмор с легкой ностальгией по голодному, но в чем-то счастливому детству.

«Голод в тот год еще не отпустил, а нас у матери было трое, я самый старший. Весной, когда пришлось особенно туго, я глотал сам и заставлял глотать сестренку глазки проросшей картошки и зерна овса и ржи, чтобы развести посадки в животе, — тогда не придется все время думать о еде. Все лето мы старательно поливали свои семена чистой ангарской водичкой, но урожая почему-то не было».

И столь же естествен, художественно полноценен второй пласт повествования — переоценка отношения учительницы к вялому, угрюмому мальчику после того, как она узнала о его проблемах, ее неуклюжие попытки накормить ребенка так, чтоб не задеть его гордости. Здесь автор человечен и правдив. Без тени фальши, без натяжек показывает он их естественные противоречия, проводя незаметную параллель между общими противоречиями города и деревни, их трудное понимание этих противоречий, их постепенное сближение, их общую растерянность от неожиданного поворота отношений.

Кульминация рассказа наступает после того, как учительница начала играть с мальчиком в пристенок. Парадоксальность ситуация обостряет рассказ до предела. Особенно остро должны чувствовать это обострение те, кто жил и учился в период «торжества коммунизма», когда «не уставные» отношения учителя с учеником могли привести не только к увольнению с работы, но и к уголовной ответственности.

Учительница не могла не знать, что узнай о происходящем ее коллеги, «общественность» — волчий билет ей обеспечен. Мальчик этого до конца не понимал. Но, когда беда все же случилась, он начал понимать поведение учительницы глубже. И это привело его к пониманию некоторых аспектов жизни того времени.

Финал рассказа почти мелодраматический. Посылка с антоновскими яблоками, которых он, абориген Сибири, никогда не пробовал, как бы перекликается с первой, неудачной посылкой с городской едой — макаронами. Все новые и новые штрихи готовят этот, оказавшийся вовсе не неожиданным финал, который и ставит все точки над «i». В рассказе как бы копится нечто недостойное, стыдное для человека, чему противопоставлена чистота городской учительницы французского языка, совсем еще девчонки, и сердцеугрюмого, недоверчивого деревенского мальчика открывается перед этой чистотой.

Казалось бы, все то, о чем рассказал писатель, — далекое прошлое. Что нам до него. Но рассказ до сих пор свеж, социально горяч. Ведь в нем не только история, происшедшая в давние времена в сельской школе. В нем высшие человеческие ценности, взвешенные с ювелирной точностью. В нем большое мужество маленькой женщины, прозрение замкнутого, невежественного ребенка, в нем УРОКИ человечности.