Сатирическое изображение героев в комедии Мольера «Мещанин во дворянстве»

1. Мольер и традиции классицизма.
2. Предыстория создания комедии «Мещанин во дворянстве».
3. Образ главного героя комедии.
4. Другие персонажи комедии.

Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они — рабы имен. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.
О. Хайям

Мольер — писатель XVII века. В искусстве и литературе в это время господствовали принципы классицизма, среди которых главнейшими были: соблюдение «трех единств» — времени, места и действия, — а также строгое разделение литературных жанров на «высокие» и «низкие». В соответствии с этим сильно отличается друг от друга речь героев произведений «высоких» жанров, например трагедии, от речи героев из комедии, которая считалась «низким» жанром. Персонажи литературных произведений эпохи классицизма еще не многогранные характеры, а воплощение какого-либо ярко выраженного качества, положительного или отрицательного. Согласно идеям классицистов, изображение человеческих пороков имело целью их обличение и исправление.

Мольер, конечно, был сыном своего века и органично воспринял некоторые идеи классицизма; однако многие его произведения можно расценивать как шаг к реализму. Почему? Дело в том, что в комедиях Мольера нередко происходит смешение жанров. Другим новшеством, который ввел драматург, стала комедия-балет — именно к этому жанру относится и «Мещанин во дворянстве».

Интересно отметить, что эта комедия создана Мольером по заказу французского короля Людовика XIV, разгневанного неосторожным замечанием турецкого посла. Тот осмелился заявить, что скакун его повелителя, турецкого султана, украшен богаче и наряднее, чем у короля Франции. Король-солнце, как прозвали Людовика XIV, сначала отправил дерзкого турка под арест, а затем и вовсе выслал за пределы своих владений. Желая выставить турок на посмешище, король заказал Мольеру пьесу с этим сюжетом.

Драматург выполнил приказание своего короля; однако Мольер пошел гораздо дальше. Потешный танец ряженых, изображающих турок, и нелепое посвящение Журдена в мамамуши — забавная сценка, которая, конечно, должна была вызвать смех у короля и его приближенных. Но главным объектом для иронии Мольер избрал человеческое тщеславие. Кроме того, драматург показывает в своей комедии все возрастающую власть капитала, который со временем вытеснит знатность рода на второй план. Но это еще где-то вдали, а пока разбогатевший буржуа Журден отчаянно мечтает о том, чтобы его считали дворянином. И чего бы он ни сделал, лишь бы быть знатным! «Я бы позволил отрубить себе два пальца на руке, лишь бы мне родиться графом или же маркизом», — вздыхает Журден. Однако подобное перевоплощение, естественно, вряд ли может иметь место. Но Журден с упорством успешного дельца устремляется к своей цели — войти в общество дворян. Ради этого ему не жалко никаких денег. Он постоянно снабжает деньгами графа Доранта, который из корысти потакает чудачествам Журдена. Хитрый граф расхваливает его, и тот уже на седьмом небе от счастья не замечает, что на самом деле выглядит смешно. А ведь домашние наперебой твердят ему об этом! В самом деле: Журден далеко уже не юноша, раз имеет взрослую дочь, а между тем этот почтенный отец семейства нанимает себе людей, которые научили бы его всем тонкостям придворного обхождения. Конечно, в тяге к знаниям нет ничего дурного, однако, желая быть изящным и неотразимым, Журден выглядит все смешнее и смешнее. Кланяясь маркизе Доримене, Журден во что бы то ни стало старается проделать это так, как научил его учитель танцев, поэтому просит изумленную даму отступить на шаг назад — иначе он не сможет сделать третий поклон.

Тщеславие заглушает в Журдене голос здравого смысла; более того, он не желает слушать тех, кто старается вернуть его к реальности. Он неудобно чувствует себя в узких чулках и тесных башмаках, а его домашние поднимают на смех его новый костюм. Но раз портной и граф говорят, что так модно при дворе, Журден охотно терпит неудобства и отмахивается от насмешек жены и служанки.

Но высшей точки гротескное тщеславие Журдена достигает после шутовского посвящения в мамамуши. Он всерьез воображает, что ему присвоили дворянское звание и теперь он турецкий вельможа. А ведь очевидно, что не всегда Журден был настолько оторван от реальности и доверчив по отношению ко всем, кто ему льстит. Если бы у этого человека не было таких качеств, как расчетливость, смекалка, практицизм, вряд ли бы он сумел разбогатеть, занимаясь торговлей. Но тщеславие настолько ослепило ловкого купца, что он становится посмешищем для окружающих и легкой добычей льстецов, которые используют его в своих корыстных целях.

Однако сатира мольеровской комедии направлена не только против зазнавшихся буржуа, готовых за деньги приобрести дворянское звание. Дворянин Дорант тоже выглядит не слишком привлекательно. Пользуясь чудачеством своего приятеля-мещанина, граф не только постоянно занимает у него деньги, все время обещая очень скоро вернуть долг. Заметив надуманную страсть Журдена к маркизе Доримене (для почтенного мещанина ее главная прелесть заключается в том, что она знатная дама), граф предлагает приятелю свою помощь. Не слишком честный ход, учитывая то обстоятельство, что Дорант сам желает заслужить расположение Доримены и жениться на ней; мало того, граф от собственного имени преподносит маркизе бриллиант, который Журден попросил передать ей от него в подарок. Точно так же и обед, и балет, которые дает в честь маркизы Журден. Стараниями графа маркиза полагает, что все это устроил он сам. Конечно, Дорант ей нравится, и она переживает, что он так много тратит на нее, поэтому она соглашается выйти за него замуж. А между тем граф не только ничего не потратил из своего кармана, но еще и постоянно занимает деньги у Журдена. Нужно признать, что граф умеет приобретать доверие людей и ловко использовать его в своих целях, но вот только благородством, которое когда-то было принято приписывать дворянам, тут и не пахнет.

Сатирически изображены также учителя Журдена. Каждый стремится уверить окружающих в том, что именно то, чем он занимается, и есть самое нужное дело, а все остальное — это ерунда. В прославлении своего ремесла учителя доходят до абсурда: «Без танцев человек ничего не умел бы делать»; «Все распри, все войны на земле происходят единственно от незнания музыки». А кончается тем, что ученые мужи — учитель танцев, учитель музыки и учитель фехтования — затевают грубую перебранку. Когда же в их спор вмешивается учитель философии и заявляет, что свет мудрости несет только философия, а их занятия «не достойны чести именоваться... искусствами», возмущенные спорщики объединяются и набрасываются на него с кулаками. Интересно отметить, что учителями, как и Журденом, тоже руководит тщеславие. Как Журден хочет подняться над людьми своего класса и смотреть на них свысока, так и каждый из учителей желает, чтобы коллеги по работе именно его считали лучшим.