«Ваш образ, дорогой навек...» (Цикл стихотворений А. А. Блока «Кармен»)

1. Страстный образ Кармен.
2. Музыкальность дикой прелести.
3. Недосягаемый свободный мир.

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
А. С. Пушкин

А. А. Блок известен нам как создатель образа Прекрасной Дамы, которая прошла путь от божественного существа до простой женщины, встречаемой в повседневной жизни. Но подобное изменение не лишает ее ореола таинственности. Она также остается для нас тайной, которую Блок разгадывает в каждом своем поэтическом произведении. Поэтому его творчество можно разделить на определенные периоды. Но все они создают единое полотно, рассказывающее о великой любви не только лирического героя, но и самого поэта к женщине, своей родине, любимому краю.

Особе место в этой картине занимает цикл «Кармен». Он становится своеобразным рассказом в рассказе. В нем десять стихотворении объединено одним роковым образом Кармен. Тексты подчиняются своему внутреннему развитию, которое начинает движение с первой строчки и заканчивает в последней. Четкое обозначение центральной фигуры заставляет нас еще перед началом чтения посмотреть на этот неоднозначный образ со стороны. В творчестве Ж. Бизе одноименная пьеса стала вершиной реалистического искусства. Она смогла привнести на сцену театров живое дуновение свободной жизни. Такая постановка не могла оставить в стороне поэтическую и кипучую натуру поэта. Он не раз был на представлении, где в образе Кармен выступала Л. А. Андреева-Дельмас. И весь ее страстный образ он смог воплотить в цикле из десяти стихотворений.

Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет мигнувший свет, —
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть,
И кровь бросается в ланиты,
И слезы счастья душат грудь
Перед появленьем Карменситы.

В начале цикла поэт словно подбирает краски, с помощью которых можно было бы запечатлеть тот образ, который остался в его душе после появления Карменситы. Поэтому во втором стихотворении цикла каждая строфа оканчивается многоточием. Он приближается к данному образу, но сам себя обрывает. Смятенная душа не находит слов, чтобы еле уловимые природные образы собрать в один большой портрет, который мог бы отразить всю кипучую энергию героини, какой была на сцене Андреева-Дельмас. И о себе лирический герой практически ничего не говорит. Он использует образ окна, в котором постоянно горит свет. Это сама душа светиться пламенем, зажженным актрисой в поэтической душе Блока. И только в следующем третьем стихотворении нам открывается образ той, которой посвящен данный цикл.

...И золото кудрей — червонно-красным,
И голос — рокотом забытых бурь.

Вся природная стихия воплотилась в этом облике. Лирический герой запечатлел в своем полотне только то, что стало ему особенно дорогим и близким. Это пышные кудри с «мистическим» отливом и голос, который уносил не только героя, но и других зрителей в страстный мир оперы знаменитого композитора. Так какой же она была на самом деле? На этот вопрос отвечает четвертое стихотворение цикла. В нем представлена игра Кармен на сцене. И мы понимаем, что в такой страстный и жгучий характер просто нельзя не влюбиться. Лирический герой использует короткие, но очень выразительные фразы, что создает определенную динамику в самом повествовании. Стихотворение словно начинает подчиняться неуемной энергии главной героини.

...В глазе Хозе метнула взгляд!
...Блеснул зубов жемчужный ряд...

Больше значение в этом произведении играет поэтика знаков препинания. Многоточия чередуются с восклицательными знаками. Кажется, что лирический герой на миг задумывается, но как только перед ним он возникает знакомый образ, он снова оживает.

Так при звоне знакомого бубена герой видит творческие сны. Карменсита становится его музой. Она словно рождает в нем новые образы. Поэтому он и проходит серые стены, чтобы затесаться в пестрой толпе, спешащей на яркое и захватывающее душу представление. Такой поэтической картиной и замыкается первая часть цикла. Из него мы узнали только штрихи того образа, который становится своеобразней музой для лирического героя.

В шестом стихотворении цикла у лирического героя появляется шанс встретить не жгучий и горящий образ на сцене, а простого человека. И в этой фигуре все также видны уже знакомые черты облика Кармен: Лирический герой даже сравнивает ее с угрюмыми львами, которые выглядывают из-за ограды. Но действительная жизнь служит контрастной картиной тому образу, который остается близким, но в то же время очень далеким, на сцене.

И бледное лицо... и прядь
Волос, спадающая низко...

Поэтому в памяти лирический герой хочет запечатлеть тот образ, который он видит на сцене: «поступь с истомой», «песня нежных плеч». Но он словно удаляется от лирического героя и остается на недосягаемом расстоянии.

Как память об иной отчизне, —
Ваш образ, дорогой навек...

Так, образ Кармен снова отдаляется от него. И «дорогой навек» облик не наполняет сердце лирического героя своим трепетом. Кажется, что он снова вернулся к реальной жизни и сам спрашивает себя о том, остается ли его сердце у Кармен или нет. И мы понимаем, что у него в душе сохранился только отзвук того, что раньше переполняло сердце. Поэтому все увиденное ему кажется просто сном. Ее дикую прелесть он теперь сравнивает с музыкальными инструментами. Так от живописного образа остается лишь звук, который нельзя уловить. Его можно сохранить только в своей душе, если она звучит в унисон с «одичалой прелестью» Кармен.

Через этот образ входит в душу лирического героя ее сказочный синий и певучий край. В нем же не перестают кипеть цыганские страсти. Поэтому они вырываются из того плена, в который их заключил партер. Лирический герой понимает, что любовь и вольная натура Кармен дарила ему самое главное в жизни — свободу. Он старается в своих строчках запечатлеть ее облик. Но это ему не совсем удается, поэтому и эта строфа заканчивается многоточием.

Ты встанешь бурною волною
В реке моих стихов,
И я с руки моей не смою,
Кармен, твоих духов...

Лирический герой понимает, что дорогой и прекрасный образ можно попытаться сохранить только в своем сердце и стихотворениях. Но он надеется на ответное чувство, что Кармен тоже о нем не забудет. Они вместе пройдут большой и сложный путь. И в душе каждого останется та прекрасная встреча, когда в партере царила темнота. В последнем стихотворении цикла лирический герой признается, что этот вольный и свободный образ цыганки, воплощенный на сцене Л. А. Андреева-Дельмас, никому и никогда принадлежать не будет. Она живет в своем особом мире, к которому можно прикоснуться только в качестве зрителя спектакля. Но в жизни все происходит по-другому.

Здесь — страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную, — постичь ее нет сил.
Там — дикий сплав миров, где часть души вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.

И между этими двумя мирами нет ничего общего. Образ, «дорогой навек», уже отрывается от земли. Он превращается в звезду, летящую по своей выбранной орбите к тому миру, который ему намного ближе и роднее. Ведь там нет измен, но нет и счастья, то есть в нем нет никаких половинок — все предстает в неразрывном единстве. И такой странный мир и сладостная мелодия завораживает лирического героя. Но только в последней строке он признается в том, что сам такой же, как Кармен.

Мелодией одной звучат печаль и радость...
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.

И мы понимаем, почему именно такой образ нашел воплощение в цикле стихотворений, почему лирический герой не раз ходил на оперу именно с ее участием. В этом образе он нашел не только родственную душу. Весь образ представлял собой натуру лирического героя. Он запечатлел свои переживания, до краев переполняющие его душу, в своих поэтических творениях. На сцене же это смогла сделать Л. А. Андреева-Дельмас в образе Карменситы. И этим двум мирам удалось найти друг друга. Но в конце цикла мы видим, что они снова расходятся. Значит, в душу лирического героя начинают входить новые события и впечатления. Они не вытесняют «дорогой навек» образ, а просто оставляют ему очень мало места. Но мы понимаем, что память об этой встрече сохраниться в сердце лирического героя на всю жизнь.

 

Так в небольшом повествовании на примере одного сценического образа. Блок еще раз попытался приоткрыть нам дверь в свой мир чувств и переживаний. Возможно, что в последней строке цикла признание о таком родстве героев — лирического героя и Кармен — имеет непосредственное отношение и к самому поэту. В нем тоже живет частичка той Карменситы, которая может в этом темном и страшном мире жить по своему вольному и свободному закону, позволяющему оторваться от земли и приблизиться к звездам. Поэтому мы можем сказать, что в образе Кармен нашла отражение и натура самого А. А. Блока.