Алая буква характеристика образа Димсдейла Артура

Димсдейл Артур — молодой, но очень одаренный и уже приобретший известность проповедник в пуританском Бостоне середины XVII в., человек, являющийся для окружающих примером праведной жизни, но носящий в сердце печать своего тайного прегрешения, мучимый раскаянием и не находящий в себе сил признаться в содеянном. Прихожанкой Д. оказывается Эстер Прин, женщина, родившая ребенка вне брака и осужденная суровым пуританским судом вечно носить на груди знак своего позора — алую букву «А» (adulteress — прелюбодейка). Эстер отказывается признаться, кто был отцом ее ребенка, но читателю вскоре становится ясно, что их с пастором связывает какая-то тайна. Оказывается, что Д. был соучастником ее преступления и должен разделить с ней ответственность за прелюбодеяние. Мы знакомимся с героями, когда Эстер уже родила и осуждена. Грехопадение осмыслено, таким образом, как событие, выходящее за рамки фабульного действия и приобретающее поэтому вневременной, внеисторический характер. Это обстоятельство естественным образом подводит нас к аналогии с другим грехопадением, также находящимся за рамками человеческой истории, — грехопадением Адама. Душевные муки и терзания Д. приобретают символический характер. За ними скрываются характерные для пуританского сознания размышления Г. об участи человечества, беды которого проистекают из его изначальной греховности. И Д., и Эстер отмечены печатью греха, хотя окружающие видят ее лишь на груди женщины. Грешны, согласно пуританским представлениям, все: и падшие, и праведники, грешны по определению, греховность укоренена в природе человеческой, и лишь признание собственной греховности способно очистить души. Те же, чья жизнь кажется окружающим безупречной, на деле испытывают чудовищное раздвоение, иссушающее их физические и духовные силы: душа этих несчастных устремлена к небесам, но греховность не позволяет ей оторваться от земли. Поэтому пастор был бы благодарен Эстер, если бы она открыла всему миру его тайну: это погубило бы карьеру Д., но спасло бы его душу. Он и сам пытается поведать прихожанам о своем преступлении, и даже делает это, заявляя прилюдно о своей греховности. Но слушатели, естественно, воспринимают его исповедь лишь как самоуничижение праведника. Совершенное прелюбодеяние предопределяет его последующую жизнь, как грехопадение Адама определяет жизнь его сыновей.