Анализ комедии Ревизор Гоголя Н.В. - Критические статьи

Вспомните, в чем состоит своеобразие драмы как рода литературы”. Почему основная нагрузка в драме ложится на конфликт? Прочитайте разговор двух любителей искусств из “Театрального разъезда после представления новой комедии”. Какие принципиальные для себя особенности построения драматургического конфликта формулирует Гоголь устами второго любителя искусств?

СВОЕОБРАЗИЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА. В “Театральном разъезде” Гоголь обращает внимание на то, что драматург должен найти ситуацию, которая затронула бы всех героев, включила бы в свою орбиту важнейшие жизненные заботы всех действующих — иначе персонажи просто не смогут за несколько часов сценического действия реализовать себя, обнаружить свой характер. Поэтому спокойное, “равнинное” течение жизни в драме невозможно — необходим конфликт, взрыв, острое столкновение интересов, взглядов, убеждений героев. Кроме того, “лишних” героев, не включенных в конфликт, быть не может. “Нет, — утверждает второй любитель искусств, комедия должна вязаться сама собою, всей своей массою, в один большой, общий узел. Завязка должна обнимать все лица, а не одно или два, — коснуться того, что волнует более или менее всех действующих. Тут всякий герой; течение и ход пьесы производит потрясение всей машины: ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело”.

Но какова тогда ситуация, которую должен найти драматург, чтобы включить в ее орбиту всех героев и показать их характеры? Иными словами, что может лечь в основу драматургического конфликта? Любовная интрига? “Но, кажется, уже пора перестать опираться до сих пор на эту вечную завязку, — утверждает второй любитель искусств, а вместе с ним и Гоголь. — Стоит вглядеться пристально вокруг. Все изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить во что бы ни стало другого, отомстить за пренебрежение, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?” Но, оставляя в основе конфликта “Ревизора” и чин, и выгодную женитьбу, и денежный капитал, Гоголь находит все же иной сюжет, имеющий значительно больше “электричества”: “А завязать может все, — резюмирует второй любитель искусств, — самый ужас, страх ожидания, гроза идущего вдали закона...”

Именно это — “самый ужас, страх ожидания, гроза идущего вдали закона”, овладевающие чиновниками, — и формирует драматургическую ситуацию “Ревизора”. Пьеса завязывается первой же фразой Городничего: “Я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор”. С этого момента страх начинает сковывать героев и нарастает от реплики к реплике, от действия к действию.

Покажите это репликами героев, авторскими ремарками. Как от слов Городничего “Страху-то нет, а так, немножко” “количественная мера” страха все более возрастает? Какую роль играют авторские ремарки: “в страхе”, “в испуге”, “дрожа всем телом”? Как страх сказывается на восприятии чиновниками Хлестакова?

Все нарастающий страх, овладевающий чиновниками в “Ревизоре”, формирует множество комических ситуаций. Гоголь обращается даже к приемам “грубой комики” (Городничий, отдавая приказания, путает слова; отправляясь к мнимому ревизору, вместо шляпы хочет надеть бумажный футляр). Комизм первой встречи Городничего с Хлестаковым определен ситуацией взаимного испуга, что заставляет обоих нести уже полную околесицу: “Не погубите! Жена, дети маленькие... не сделайте несчастным человека”, — молит Сквозник-Дмухановский, искренне позабыв о том, что маленьких-то детей у него нет. Не зная, в чем оправдываться, он искренне, прямо-таки как испуганный ребенок, признается в собственной нечистоплотности: “По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния... Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар”.

Страх сразу же объединяет героев. Завязав действие комедии одной лишь фразой, Гоголь прибегает к приему композиционной инверсии: экспозиция и завязка поменялись местами. Приготовления чиновников к приезду ревизора, их разговоры о том, что и кому необходимо сделать, становятся экспозицией, из которой мы узнаем о состоянии дел в городе.

Назовите, какие меры советует Городничий принять попечителю богоугодных заведений Артемию Филипповичу Землянике? Судье Аммосу Федоровичу Ляпкину-Тяпкину? Смотрителю училищ Луке Лукичу Хлопову? Почтмейстеру Ивану Кузьмичу Шпекину? Каким предстает образ уездного города в экспозиции? По ходу развития действия? Какую роль в создании образа города играют внесценические персонажи? Что мы узнаем о городе из бесед Хлестакова с чиновниками? С купцами?

Но экспозиция выявляет не только недостатки в городе (подробно расскажите, какие). Она показывает самое важное противоречие, существующее в сознании чиновников: между грязными руками и абсолютно чистой совестью. Все они искренне уверены, что за всяким умным человеком “водятся грешки”, ибо он не любит “пропускать того, что плывет в руки”. Точно такого же “умного человека” они надеются встретить и в ревизоре. Поэтому все их устремления направлены не на спешное исправление “грешков”, но на принятие лишь косметических мер, которые могли бы дать возможность ревизору закрыть глаза на истинное положение дел в городе — разумеется, за определенное вознаграждение.

Городничий искренне считает, что “нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим Богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят”. С этим согласны все, и единственное возражение, которое он встречает, исходит от Аммоса Федоровича Ляпкина-Тяпкина: “Что же вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело”. Возражение касается лишь формы, но не сути. Именно в этой открытости и искренности проявляется это противоречие — между пониманием своих “грешков” и абсолютно чистой совестью. “Он даже не охотник творить неправду, — пишет о нем Гоголь, — но велика страсть ко псовой охоте...”

Отправляясь к Хлестакову, Городничий напоминает чиновникам: “Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что она и не начиналась”.

Как Городничий не чувствует себя виноватым и действует не по злому умыслу, а потому что так заведено, так и другие герои “Ревизора”. Почтмейстер Иван Кузьмич Шпекин вскрывает чужие письма исключительно из любопытства: “...смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслаждением прочтешь — так описываются разные пассажи... а назидательность какая... лучше, чем в “Московских ведомостях”!”

Судья пытается наставить его: “Смотрите, достанется вам когда-нибудь за это”. Шпекин искренне недоумевает: “Ах, батюшки!” Он и не думал, что не прав. Гоголь так комментирует этот образ: “Почтмейстер — простодушный до наивности человек, глядящий на жизнь как на собрание интересных историй для препровождения времени, которые он начитывает в распечатываемых письмах. Ничего больше не остается делать актеру, как быть простодушну сколько возможно”.

Проанализируйте образы чиновников, расскажите о художественных средствах их создания. Какую роль играют их саморазоблачения? Что вы можете сказать об алогизме их мышления? Приведите примеры алогичных суждений. В чем комизм слов Земляники о больных, которые “все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров”? Как характеризуют Городничего его слова об унтер-офицерской вдове, которая “сама себя высекла”? Почему это суждение можно воспринять как алогичное?

Гоголь, создавая портрет общества и показывая несовершенство человека, лишенного нравственного закона, находит новый тип драматургического конфликта. Естественно было бы ожидать, что драматург пойдет путем введения в конфликт героя-идеолога, скажем, истинного ревизора, служащего “делу, а не лицам”, исповедующего истинные представления о назначении человека и способного разоблачить чиновников уездного города. Так, к примеру, построил конфликт “Горя от ума” А.С. Грибоедов, показав несостоятельность фамусовского общества, сталкивая его с героем-идеологом, Чацким, высказывающим истинное понимание долга и чести. Новаторство же Гоголя заключается в том, что он отказывается от жанра комедии с высоким героем, условно говоря, убирает из пьесы Чацкого.

Это определило принципиально новый характер драматургического конфликта. В комедии нет ни героя-идеолога, ни сознательного обманщика, водящего всех за нос. Чиновники сами обманывают себя, буквально навязывая Хлестакову роль значительного лица, заставляя его играть ее. Алогизм их мышления и все возрастающий страх, затмевающий разум, заставляют принять “сосульку, тряпку”, “вертопраха” за ревизора. Герои, всячески обхаживая Хлестакова, устремляются в никуда, в погоню за пустотой, миражом.

Именно это обстоятельство заставляет Ю. Манна говорить о “миражной интриге”, которой оборачивается ситуация заблуждения в “Ревизоре”.

Завязывается миражная интрига при появлении Бобчинского и Добчинского с известием о ревизоре.

Назовите, на основании каких фактов Добчинский и Бобчинский сделали вывод о том, что Хлестаков — ревизор. Можно ли судить об их суждениях как о логически обоснованных?

Слова Добчинского (“Он! и денег не платит и не едет. Кому же б быть, как не ему? И подорожная прописана в Саратов”), подкрепленные замечаниями Бобчинского (“Он, он, ей-богу он... Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу... так он и в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло страхом”), по совершенно непонятной причине убеждают чиновников в том, что за Иваном Александровичем Хлестаковым и скрывается “инкогнито проклятое”.

При появлении Хлестакова мираж как бы материализуется. В сцене первого свидания с ним Городничего, комизм которой основан на ситуации взаимного испуга, у Городничего пропадают всяческие сомнения на сей счет. А почему? Ведь все говорит не в пользу Хлестакова, и даже Городничий замечает это: “А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его”. Но он не придает своим наблюдениям никакого значения, и лишь чтение письма к “душе Тряпичкину” откроет ему истину.

Объясните, почему Городничего, который "тридцать лет живет на службе”, которого “ни один купец, ни один подрядчик не мог провести", который “мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать”, который “трех губернаторов обманул”, сам обманулся на счет Хлестакова, в котором “вот просто ни на полмизинца не было похожего на ревизора”.

Миражная интрига заключается в превращении Хлестакова в значительное лицо, в государственного человека, то есть в наполнении полной пустоты вымышленным содержанием. Ее развитие обусловлено не только страхом и нелогичностью мышления чиновников, но некими качествами самого Хлестакова.

Хлестаков не просто глуп, а “идеально” глуп. Ведь ему далеко не сразу приходит в голову, почему его так принимают в этом городе. “Я люблю радушие, — говорит он, проспавшись после приема Городничего, — и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса”. Если бы не Осип, который сразу же интересуется насчет другого выхода в доме Городничего, а затем настоятельно советует барину уезжать (“Ей-богу, уже пора”), полагая, что угождают все же “из интереса”, то он просто не смог бы понять, что оставаться дольше опасно. Он так и не смог понять, за кого его принимают: в письме Тряпичкину он уверяет, что его “по петербургской физиономии и по костюму” приняли за генерал-губернатора (а отнюдь не за ревизора). Такое простодушие и непреднамеренность позволяют ему никого не обманывать: он просто играет те роли, которые навязываются ему чиновниками.

Назовите, какие роли играет Хлестаков. Только ли это роль ревизора? Почему, не осознав, что он в глазах чиновников представляется ревизором, он все же смог сыграть эту роль? Как сопоставима с ней роль литератора, написавшего в один вечер “Женитьбу Фигаро”, “Роберта-Дьявола”, “Юрия Милославского”? Роль главнокомандующего, руководителя департамента, которого “сам государственный совет боится”?

За несколько минут в сцене вранья Хлестакова (действие третье, явление VI) мираж вырастает до неимоверных размеров. За несколько минут на глазах чиновников Хлестаков делает головокружительную карьеру.

Покажите этапы его восхождения от мелкого чиновника (“Вы, может быть, думаете, что я только переписываю: нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге”) до фельдмаршала. Эта сцена становится кульминацией миражной интриги.

Каковы средства создания образа Хлестакова? Как характеризует его монолог Осипа в начале второго действия, когда тот предполагает реакцию “старого барина”, отца Хлестакова, на петербургские выходки молодого барина: “Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что дня б четыре ты почесывался”? Находится ли подобная характеристика, вскрывающая истинное положение дел, в комическом противоречии с воображаемым положением Хлестакова, о котором он поведал чиновникам уездного города?

Как вранье характеризует скудость его воображения?

Его преувеличения носят чисто количественный характер: “в семьсот рублей арбуз”, “тридцать пять тысяч одних курьеров”. Получив воображаемую возможность выписать себе что-нибудь из Парижа, Хлестаков получает лишь... суп в кастрюльке, приехавший на пароходе прямо из Парижа. Подобные запросы явно характеризуют скудость натуры. Будучи “с Пушкиным на дружеской ноге”, он не может придумать с ним тему для разговора (“Ну что, брат Пушкин?” — “Да так, брат, — отвечает бывало, — так как-то все...”). В силу непреднамеренности Хлестакова его трудно поймать на лжи — он, завираясь, с легкостью выходит из затруднительного положения: “Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: “На, Маврушка, шинель...” Что ж я вру — я и позабыл, что живу в бельэтаже”.

Вспомните, как он выходит из затруднительного положения, когда Марья Антоновна вспоминает, что “Юрий Милославский” — господина Загоскина сочинение, а вовсе не Хлестакова.

В “Замечаниях для господ актеров” Гоголь пишет, что речь Хлестакова “отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно” — даже и для него самого. Именно поэтому он так легко поправляет свое вранье — просто не задумываясь о правдоподобии. Строя комедию на ситуации страха и самообмана чиновников, Гоголь тем не менее и не отказывается от любовной интриги, вернее, пародирует ее.

Расскажите, какова идейно-композиционная роль любовной интриги. Оказывается ли она средством создания образа Хлестакова? Как его характеризует волокитство за Анной Андреевной и сватовство к Марье Антоновне? Не придает ли отъезд Хлестакова, мнимого жениха, драматический оттенок женским образам? Всему семейству Городничего?

Но все же идейно-композиционная роль любовной интриги состоит в другом. С ней как бы материализуется, вплотную приближается к чиновникам еще один мираж — образ Петербурга, вожделенный, манящий. Он становится благодаря мнимому сватовству почти реальностью: семья Сквозника-Дмухановского чуть ли не переезжает в Петербург, Анна Андреевна мечтает об особом “амбре” в своей комнате, Городничий примеряет через плечо орденскую ленту. Материализованный мираж Петербурга конкретизируется в наивных размышлениях героев.

Назовите средства создания образа Петербурга. Что думают об этом городе чиновники? С какими просьбами обращаются они к Хлестакову?

Образ Петербурга вводится в комедию разными способами. О своем положении в городе рассказывает, завираясь, Хлестаков, образ столицы возникает в его письме к “душе Тряпичкину”, о нем мечтают чиновники, своими воспоминаниями о городе делится Осип. Но странное дело, образы вымышленного Петербурга Хлестакова и реального, возникающего в его обмолвках и в письме, почти не отличаются. И в том и в другом случае это город, основанный на страхе, “страхоточивый” город, только в одном случае Хлестакова боится государственный совет, департамент, где при его появлении — “просто землетрясенье, все дрожит и трясется, как лист”, а в другом случае он сам страшится кондитера, который может оттаскать его за воротник “по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля”. Точно так же мыслит себе Петербург и Городничий.

Покажите, что привлекает Сквозника-Дмухановского в петербургской жизни. А Анну Андреевну?

Единственный из героев, кто не испытывает страха при упоминании о Петербурге, это Осип: он стоит вне чиновничье-бюрокра-тической иерархии, основанной на страхе, и ему нечего бояться.

Покажите Петербург Осипа. Почему жизнь в столице видится ему “тонкой и политичной”?

И когда оба миража, на материализации которых строится миражная интрига, обретают почти материальное воплощение (гроза с ревизором оборачивается невероятным выигрышем, сватовство состоялось, и Городничий вот-вот получит новое, петербургское назначение), все здание начинает разваливаться: следуют две мнимые развязки (отъезд Хлестакова и чтение письма) и затем уже истинная развязка, “немая сцена”, совершенно в ином свете представляющая смысл комедии.

О том, какое значение придавал Гоголь “немой сцене”, говорит и тот факт, что продолжительность ее он определяет в полторы минуты, а в “Отрывке из письма... к одному литератору” говорит даже о двух-трех минутах “окаменения” героев. По законам сцены, полторы, а уж тем более три минуты неподвижности — это целая вечность. Какова же идейно-композиционная роль “немой сцены”?

Одна из самых важных идей “Ревизора” — идея неизбежного духовного возмездия, гроза грядущего нравственного закона, суда которого не сможет избежать ни один человек. Внушение читателю и зрителю мысли об этом суде было одной из главных творческих задач писателя. Поэтому “немая сцена” обретает широкий символический смысл, почему и не поддается какой-либо однозначной трактовке. Именно поэтому столь разнообразны толкования “немой сцены”. Ее трактуют как художественно воплощенный образ Страшного суда, перед которым человек не сможет оправдаться ссылками на то, что за всяким умным человеком “водятся грешки”; проводят аналогии между “немой сценой” и картиной Карла Брюллова “Последний день Помпеи”, смысл которой сам Гоголь видел в том, что художник обращается на историческом материале к ситуации сильного “кризиса, чувствуемого целою массою”. Схожий кризис переживают в минуту потрясения и персонажи “Ревизора”, подобно героям картины Брюллова, когда “вся группа, остановившаяся в минуту удара и выразившая тысячи разных чувств”, запечатлена художником в последний момент земного бытия. Уже позже, в 1846 г., в драматических отрывках «Развязка “Ревизора” Гоголь предложил совсем иное толкование “немой” сцены». “Всмотритесь-ка пристально в этот город, который выведен в пьесе! — говорит Первый комический актер. — Все до единого согласны, что этакого города нет во всей России... Ну, а что, если это наш же душевный город и сидит он у всякого из нас?.. Что ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот — наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя. Перед этим ревизором ничто не укроется, потому что по Именному Высшему повеленью он послан и возвес-тится о нем тогда, когда уже и шагу нельзя будет сделать назад. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымется волос. Лучше ж сделать ревизовку всему, что ни есть в нас, в начале жизни, а не в конце ее”.

Так или иначе, но появление жандарма, извещающего о прибытии из Петербурга “по именному повелению” ревизора уже настоящего, “поражает как громом всех, — говорится в авторской ремарке. — Звук изумления единодушно излетает из дамских уст; вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении”.

“Немая сцена” имеет и очень важную композиционную роль. В момент чтения письма уходит то, что связывало героев на протяжении всего сценического действия, — страх, и единство людей распадается на наших глазах. Страшное потрясение, которое произвело на всех известие о прибытии истинного ревизора, вновь объединяет людей ужасом, но это уже не единство живых людей, а единство бездыханных окаменелостей. Их немота и застывшие позы показывают исчерпанность героев в их бесплодной погоне за миражом. Именно поэтому нельзя сказать, что чиновники и нового ревизора примут так же, как Хлестакова: слишком глубока и окончательна их исчерпанность в миражной жизни. Это позволяет говорить об окончательном переходе комического в трагическое в “немой сцене”.

СВОЕОБРАЗИЕ КОМИЧЕСКОГО В “РЕВИЗОРЕ”. Гоголь верил в то, что силой смеха можно изменить к лучшему мир и человека в этом мире. “Многое возмутило бы человека, — пишет Гоголь в заключительном монологе автора в “Театральном разъезде...”, — быв представлено в наготе своей; но, озаренное силою смеха, несет оно уже примиренье в душу. <...> Несправедливы те, которые говорят, что смех не действует на тех, противу которых устремлен, и что плут первый посмеется над плутом, выведенным на сцену... насмешки боится даже тот, который уже ничего не боится на свете”.

Именно поэтому смех в “Ревизоре” — по преимуществу сатирический, направленный на отрицание осмеиваемого порока, присущего социальной или частной жизни человека. Сатира, по мысли Гоголя, призвана исправлять человеческие пороки, и в этом ее высокое общественное значение.

Такое понимание роли смеха определяет его направленность не на конкретного человека, чиновника, не на конкретный уездный город, но на сам порок. Гоголь показывает, сколь страшна участь человека, пораженного им. Это предопределяет еще одну особенность смешного в пьесе: сочетание комического с драматизмом, который заключен в несоответствии изначального высокого предназначения человека и его нереализованное™, исчерпанности в погоне за жизненными миражами. Исполнены драматизма и заключительный монолог Городничего, и мнимое сватовство Хлестакова, но кульминацией трагического, когда комическое вовсе уходит на второй план, становится “немая сцена”.

Художественному миру Гоголя присущ гротеск как один из приемов комического. Уточните свои представления о гротеске. Гротеск, преувеличение, резко нарушающее реальные черты, оказывающееся сродни фантастическому. При этом часто преувеличивается не явление в целом, но какая-то его грань, что еще более нарушает действительные пропорции, искажает предмет.

В “Ревизоре” многое построено на преувеличении: фантастически преувеличена, доведена до “идеальной” не только глупость Хлестакова, но общечеловеческое, в сущности, желание казаться хоть чуть выше, чем ты есть на самом деле. Комически преувеличена ситуация заблуждения. Но главное, в чем реализовался гоголевский гротеск, это миражная интрига, высветившая в фантастическом отблеске абсурдность человеческой жизни в ее погоне за многочисленными миражами, когда лучшие человеческие силы растрачиваются в стремлении настичь пустоту, столь гениально воплощенную Хлестаковым. Окаменение “немой сцены” подчеркивает, гротескно высвечивает иллюзорность, миражность целей, на достижение которых кладется порой вся жизнь.

Гоголь говорил, что смех оказывается единственным положительным героем “Ревизора”. С верой во врачующую силу смеха он и создавал свою комедию.

1. Н. В. Гоголь.

"В "Ревизоре" я решился собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и и тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем. Но это, как известно, произвело потрясающее действие. Сквозь смех, который никогда ещё во мне не проявлялся в такой силе, читатель услышал грусть."

2. Д. Н. Овсянико-Куликовский

"Уже в "Ревизоре" он (Гоголь) ставил себе задачей - показать не только уродство бытовых типов, но также "искривление" национальной физиономии. Хлестаков вышел у него типом национальным. И вообще всякие уродства легко объяснимы строем жизни, состоянием нравов, отсутствием просвещения и т. д., он склонен был изображать как национальные. Он сам (Гоголь) категорически заявлял, что главною его задачей как художника является познание и изображение психологии русского человека."

3. Другие критики (общий обзор).

Конфликт комедии "Ревизор" постороен на комическом совпадении, на страхе разоблачения чиновничьих махинаций. В город едет ревизор, а поэтому; решают герои пьесы, его срочно нужно найти, встретитить и подкупить. Обман, такой простой и привычный, закручивает действие комедии.

Каждому из героев есть чего боятся, у всех есть грехи, все недобросовестны, никто не выполнял в городе должным образом своих обязанностей. От страха лишившись в своих рассуждениях здравого смысла, чиновники принимают завравшегося Хлестакова за ревизора. В каждом проезжем они готовы были видеть проверяющего, но именно Хлестаков повёл себя так нагло и самоуверенно, что, в представлении городских чиновников, только таким и может быть проверяющий.

Хлестаков уловил сразу оттенок напряжённости при приходе к нему городничего. Ещё не разобравшись, отчего это с ним так любезны, наш герой принимается жаловаться на жизнь. Вскоре он понимает, что чиновники чего-то боятся и готовы выполнять любые его просьбы. Хлестаков привык жить не задумываясь, поэтому он не задумываясь соглашается.

Проблема взятки обыгрывается в комедии с присущим Гоголю юмором и точность. В даче взятки виновны обе стороны, поэтому взяточника нельзя уличить, ведь дававший взятку тоже виноват. Молчаливый сговор всеобщего взяточничества давно охватил Россию. Все привыкли к этому настолько, что на просьбу Хлестакова о деньгах чиновники откликаются с радостным облегчением (этот берёт, значит, всё обойдётся).

Больное русское общество заражено самым страшным вирусом современности - отсутствием правды на всех уровнях власти.

Нет ни одного положительного образа чиновника в гоголевской комедии. Это знамение времени воспринимается читателями как близкое и понятное, ведь Россия до сих пор не вышла из гоголевского сна "ревизоровщины".

У Хлестакова, принимаемого за ревизора, оказывается так много просителей, что они рвутся в окно, всех принять невозможно. Люди жалуются, просят, но их слова останутся без ответа. Чиновники готовы унижаться перед ревизорами, терпеть, потому что они знают: прийдёт их час, ревизор уедет и они сорвут всё зло на своих подчинённых, будут унижать их также, как начальство унижало их самих. Эта нравственная порча разъела русское общество изнутри, став атрибутом любой, даже самой маленькой власти.

Хлестаков даже не следит за бессвязным полётом своей фантазии. Убедившись в полнейшей необразованности и глупости уездных чиновников, он называет себя писателем, а ему с готовностью отвечают, что знакомы с его произведениями. Хлестаков врёт про высокие чины, а ему верят, даже не задумавшись, может ли столь легкомысленный человек быть серьёзным служащим.

Обман героям комедии взаимовыгоден: чиновники успокаиваются, а Хлестаков берёт у них деньги.

Комедия, начатая чтением письма с известием о приезде ревизора, заканчивается чтением письма Хлестакова. Раскрывается обман. Всё движется к трагической развязке: приехал настоящий ревизор.

Но оставляет ли Гоголь нам надежду на то, что теперь всё будет по-другому. Нет. Чиновники побегут так же подобострастно льстить, подкупать проверяющего.

Нравственная опустошённость достигла уже того предела, когда смена лиц вряд ли изменит ситуацию. На место этих чиновников придут другие, ведь развращает человека всякое отсутствие внутреннего контроля, а не сама власть.