Биография Набокова Владимира Владимировича

«Основным содержанием, или, скажу иначе, онтологией, набоковских романов являются авантюры «я» в призрачном мире декораций и поиски «я» такого состояния стабильности, которое дало бы ему возможность достойного продолжения существования... Воспоминание о рае драматично и сладостно одновременно. Это расколотое надвое чувство, и проза Набокова, с ее особой чувственной фактурой, призвана не только отразить это чувство, но и преодолеть его антиномичность, тем самым превращаясь не просто в воспоминание, но и в обретение рая, доступное в акте творчества. Обретение рая я рассматриваю как глобальную творческую сверхзадачу Набокова» (Виктор Ерофеев).

Среди писателей первой волны эмиграции жизнь Владимира Владимировича Набокова сложилась наиболее благоприятно. Набоков принадлежал к дворянской аристократической семье. Дед писателя был министром юстиции при Александре III, а отец, юрист по образованию, — один из первых русских либералов, входил в состав Конституционно-демократической (кадетской) партии, был членом Государственной Думы. Он много сделал для демократических преобразований в законодательстве Российской империи. После Октябрьской революции Набоков-старший отправил семью в Крым, а сам остался в столице, надеясь, что еще можно предотвратить большевистскую диктатуру. Вскоре он присоединился к семье и вошел в Крымское краевое правительство как министр юстиции. В 1919 году Набоковы эмигрируют в Германию. Семья утратила почти все свое состояние, но даже того, что осталось, хватило, чтобы Набоков-младший закончил опрестижнейшее учебное заведение Европы — Кембриджский университет.

Набоков-старший преклонялся перед английской культурой и с раннего детства отдал своего сына на попечение английским гувернерам. Известно, что в шесть лет будущий писатель лучше говорил на английском и французском языках, чем на русском. Только когда отец заметил, что сын не понимает некоторые слова родного языка, были приглашены русские учителя. Такое воспитание привело к тому, что Владимир Набоков в совершенстве владел тремя языками - английским, французским и русским. Он знал их настолько хорошо, что, оказавшись в эмиграции, пока не было постоянных литературных гонораров, зарабатывал преподаванием английского и французского языков. Набоков — это редчайший случай двуязычного писателя, одинаково блестяще писавшего и по-рус-ски, и по-английски. Сам о себе он говорил: «Я американский писатель, рожденный в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. ...Моя голова разговаривает по-английски, мое сердце — по-русски, и мое ухо — по-французски».

После эмиграции Набоков-старший основал в Берлине эмигрантскую газету «Руль». В то время в немецкой столице сосредоточилась литературная и интеллектуальная эмиграция из России, русские заселили целые кварталы. В 1922 году на одном из эмигрантских собраний отец Набокова был убит. Он заслонил собой П.Н. Милюкова (лидера кадетской партии) от выстрела монархиста (по другим версиям — фашиста). Набоков покинул Германию, когда в правительство Гитлера вошел убийца его отца.

Окончательно талант Набокова как писателя и поэта сформировался в эмиграции. В 1922-1937 годах, проживая в Берлине, Набоков создает большую часть стихотворений и прозы на русском языке. Им было написано девять романов на родном языке и восемь на английском. Работал Набоков много и плодотворно. Помимо романов за свою жизнь Набоков написал около пятидесяти рассказов и более трехсот стихотворений, объединенных в четыре книги. Кроме того, он перевел многих иностранных классиков на русский язык, а лирику русских поэтов - на английский. «Слово о полку Игореве» , «Евгений Онегин» Пушкина и «Герой нашего времени» Лермонтова также были переведены Набоковым. К «Евгению Онегину» Набоковым был написан подробный комментарий объемом в тысячу страниц. До нашего времени сохранилось девять пьес писателя, но большинство его сценических миниатюр было утрачено безвозвратно. Сохранились также многие статьи и рецензии Набокова о писателях как прошлого, так и современности.

Кроме литературной деятельности, Набоков в разные периоды своей жизни работал тренером по теннису, составлял и публиковал шахматные задачи, он первым начал составлять русские кроссворды, а для заработка часто снимался в небольших ролях или массовке кино. С 1948-го по 1959 год Набоков работал профессором русской литературы в американских высших учебных заведениях. Необычайную известность он приобрел в Корнеллском университете. В отличие от других преподавателей, Набокову нравилось перед своими учениками разделывать под орех гениев. К примеру, он утверждал, что «Братья Карамазовы» - скверный роман или что Сервантес не знал обстановки, в которой разворачивается действие «Дон Кихота».

Подобные на грани скандала утверждения, возможно, как раз и делали его привлекательным в глазах студентов. «Америка — единственная страна, где я чувствую себя интеллектуально и эмоционально дома», — писал Набоков. Именно в Америке он в 1952 году доработал свой самый значительный роман на русском языке — «Дар», и написал свое самое известное произведение - роман «Лолита».

С 1919 года Набоков не имел своего дома. Он снимал квартиры, жил в профессорских коттеджах при американских университетах, а последние годы жизни провел в самых комфортабельных комнатах швейцарского отеля «Монтре-Палас». Правительство Москвы подарило городу Монтрё скульптурный портрет писателя, выполненный в бронзе скульптором из династии Рукавишниковых. Этот портрет был установлен рядом со стойкой консьержа в отеле, где писатель жил с 1960 года и до самой смерти. Администрация «Монтре-Палас» до сих пор гордится своим знаменитым постояльцем, сохранявшим верность отелю столь беспрецедентно длительный срок.

Многие литературоведы отмечают автобиографические черты, присущие роману «Дар». Но как пишет сам Набоков: «Мы всегда должны помнить, что произведения искусства — это непременно сотворение нового мира, а первое, что нам следует сделать, — это изучить сотворенное как можно внимательнее, подходя к нему, как к чему-то совершенно новому, не имеющему никаких очевидных связей с мирами, уже известными нам». В романе «Дар» Набоков изображает процесс художественного творчества. Характерный пример из произведения: Годунов-Чердынцев, главный герой романа, разбужен телефонным звонком. Оказалось, что кто-то ошибся номером. Это будничное происшествие помимо воли самого героя дало толчок его воображению и в прозу рассуждений неожиданно и незаметно вплетается текст, написанный пятистопным ямбом: «На минуту зашел в ванную, выпил на кухне чашку холодного кофе и ринулся обратно в постель. Как звать тебя? Ты полу-Мнемозина, полу-мерцанье в имени твоем, — и странно мне по сумраку Берлина с полувиденьем странствовать вдвоем. Но вот скамья под липой освещенной... Ты оживаешь в судорогах слез: я вижу взор, сей жизнью изумленный, и бледное сияние волос».

Самое известное из произведений Набокова - роман «Лолита». Вышедший в 1958 году, он был посвящен табуированной до этого теме -любви пожилого мужчины к тринадцатилетней девочке. Скандальный роман был почти сразу переведен на многие языки, часто переиздавался и принес писателю значительное состояние. Слово «нимфетка», созданное Набоковым для обозначения эротически привлекательной девочки, вошло в словари разных языков мира. Роман до сих пор вызывает противоречивые толкования. Однако многие критики сходятся во мнении, что в этом произведении Набоков переступает черту дозволенного.

В своем творчестве Набоков часто использовал окказионализмы -слова, которые создаются для единичного использования, для конкретного произведения. Кроме общеизвестного термина «нимфетка», Набокову принадлежат такие неологизмы, как «бюстодержатель» , «животоскрадыватель», «либидобелиберда» и другие.

Тому, что «Лолита» вышла в свет, читатели должны благодарить Веру Набокову — жену писателя. Она в буквальном смысле слова спасла «Лолиту» из огня, когда Набоков, изнуренный трудом над рукописью и сомнениями по поводу того, как поймут это произведение, бросил ее в камин. Свидетелем этого происшествия стал один из учеников, видевший, как жена Набокова появилась на пороге дома и размахивала горящей рукописью, пытаясь сбить с нее огонь. Спасение «Лолиты» из пламени было не единственной формой помощи Веры мужу. Жена Набокова сидела за рулем, когда писатель, вынашивая бессмертный роман, объезжал все места, которые описаны в этом произведении. Она читала, перечитывала и перепечатывала его на машинке. По ее собственному признанию, она боялась, что память о романе, если он не получит завершения, будет терзать Набокова всю жизнь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что это произведение было посвящено писателем своей жене. По воспоминаниям американских студентов, больше всего разговоров вызывало то обстоятельство, что на занятия Набоков никогда не являлся один. За рулем «олдсмобиля», на котором он приезжал в университет, всегда сидела седовласая женщина. Припарковав автомобиль, она подавала профессору руку и провожала его в аудиторию. Иногда она садилась где-нибудь в первых рядах или на просцениуме слева от Набокова. На протяжении всей лекции таинственная дама хранила глубокое молчание. Студенты долго строили предположения, кто это такая, и только позже выяснилось, что это жена писателя — Вера Набокова.

Антонио Тригеро, преклоняющийся перед личностью Набокова, рассказывает о такой характерной черте писателя. Набоков не любил телевидение. Телевизор появился в апартаментах Набоковых лишь однажды. Это случилось, когда американцы полетели на Луну. Но как только программа «Аполлон» была завершена, телевизор возвратили в магазин.

Набоков оказал значительное влияние на писателей многих литератур мира. Он до сих пор остается одним из наиболее известных и читаемых русских писателей.

Белла Ахмадулина, единственная из русских писателей, с кем Набоков согласился встретиться, навестила Набокова в Швейцарии перед его смертью. По ее свидетельству, он сказал:

— А жаль, что я не остался в России, уехал.

Жена Набокова покачала головой:

— Но ведь тебя наверняка бы там сгноили в лагерях. Не правда ли, Белла?

И вдруг Набоков покачал головой:

— Кто знает, может быть, я выжил бы... Зато потом я стал бы совсем другим писателем и, может быть, гораздо лучшим...