Человек перед лицом истории в произведениях А. С. Пушкина

1. Соотношение исторической достоверности и психологической убедительности.
2. Историческая драма «Борис Годунов.
3. Роман «Капитанская дочка».

Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал — и на дороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!., но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавый!..
Ф. И. Тютчев

Трудно переоценить то значение, которое имеет творчество А. С. Пушкина в истории русской словесности. Не последнюю роль играет оно и в нашем восприятии некоторых важных исторических этапов развития России. Интерес писателя к истории родной страны не подлежит сомнению. Подтверждением служат такие произведения, как «Арап Петра Великого», «Борис Годунов», «Капитанская дочка», «Полтава», «Медный всадник». С мастерством истинного художника слова Пушкин воссоздавал в каждом из этих произведений своеобразие колорита эпохи, с тонким психологизмом рисовал нравы и обычаи конкретного времени. Однако при всем уважении к гению великого русского поэта необходимо отметить, что достоверность ряда исторических событий и фактов, попавших в поле творческого внимания Пушкина, не всегда заслуживает полного доверия. Как и многие другие писатели, он порой опирался не на аргументированные исторические свидетельства, а на легенды и слухи. Примером может служить предание об отравлении В. А. Моцарта. А. Сальери, которому Пушкин приписывает это злодеяние, по мнению историков, не имел никакого отношения к смерти своего великого собрата по искусству.

Вслед за Н. М. Карамзиным Пушкин повторяет версию об убийстве царевича Димитрия Иоанновича по распоряжению Бориса Годунова. Однако современные историки, проанализировавшие дошедшие до наших дней письменные свидетельства, пришли к выводу, что Борис не был причастен к смерти царевича. Впрочем, в данном случае несоответствие между данными современной науки и взглядом писателя на события, предшествовавшие Смутному времени, вполне естественно. Дело в том, что Пушкин опирался на авторитет Карамзина, значимость вклада которого в развитие исторической науки неопровержима. Карамзин также придерживался мнения, что Димитрий был убит по приказу Годунова, что не лишено логики. «Убил тот, кому это выгодно», — гласит расхожая истина, применяемая следователями и авторами детективных романов.

Но при всех отклонениях от исторической достоверности творческий гений Пушкина являет нам живые и убедительные образы той или иной эпохи, одновременно поднимая серьезные проблемы нравственного и философского характера. Коллективная реакция на исторические события и личностный отклик на них — вот одна из проблем, затрагиваемых в драме «Борис Годунов». Каждый из персонажей драмы вынужден определить свою позицию в меняющихся исторических условиях. Например, князь Шуйский являет собой пример лавирования, приспособления к ситуации. Пока положение Годунова не вполне определилось, Шуйский, обращаясь к другому потомку «Рюриковой крови», князю Воротынскому, предлагает «народ искусно волновать», подрывая популярность Годунова и склоняя народ на свою пользу. Однако когда Борис принимает царский венец, Шуйский отрекается от своих слов, оправдывая их хитростью. Он хотел узнать «тайный образ мыслей» своего собеседника. «Лукавый царедворец!», — метко характеризует его Воротынский.

Пример невозмутимого спокойствия и мудрого созерцания перед лицом истории являет другой персонаж драмы — летописец Пимен. Некогда он и сам был участником многих важных исторических событий своей эпохи: он «воевал под башнями Казани», сражался с литовцами, «видел двор и роскошь Иоанна». Но теперь он удалился от мира. И все же он не просто монах, он — хранитель исторической памяти. Именно так видит сам Пимен свое предназначение, свое послушание перед Богом — донести до потомков непредвзятый рассказ о прошлом родной страны.

Молодой монах Григорий тоже определяет свою позицию по отношению к историческому развитию России. Григорий не в силах довольствоваться ролью простого наблюдателя, летописца, которую ему предлагает Пимен. Дерзкий авантюрист принимает решение творить историю, а не бесстрастно фиксировать то, что происходит вокруг. Позиция Отрепьева, несомненно, имеет сходство с позицией царя Бориса — ведь и Годунов не имел природных прав на престол, как не имеет их беглый монах Григорий. Стремление Бориса творить историю стало причиной его преступления, а преступление — причиной того, что и сам царь оказывается перед судом истории, воплотившемся для него в имени царевича, присвоенном дерзким самозванцем. Мучимый совестью и страхом за будущее своих детей, Борис еще пытается противостоять самозванцу, сознавая, насколько драматично его собственное положение царя-преступника:

На призрак сей подуй — и нет его.
Так решено: не окажу я страха, —
Но презирать не должно ничего...
Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!

Но в драме «Борис Годунов» мы можем найти примеры поведения не только отдельной личности перед лицом истории, но и реакцию народа на те или иные события. Пушкин дважды показывает нам действия народа: в начале и в конце драмы. Во время избрания Бориса на царство народ ведет себя пассивно и безразлично: «О чем там плачут?» — «А как нам знать? то ведают бояре, / Не нам чета». В финале драмы позиция народа неоднозначна. Сначала толпа вопит: «Да здравствует Димитрий! Да гибнет род Бориса Годунова!» Но когда сторонники самозванца объявляют о смерти вдовы и сына Годунова, которых они только что убили, «народ безмолвствует». Что это означает? Не минутное ли прозрение, ужас перед зловещим поворотом истории и собственным выбором?

О страшное, невиданное горе!
Прогневали мы бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу
Мы нарекли.

Мотив нравственного выбора личности перед лицом истории звучит и в другом, не менее известном произведении Пушкина — в романе «Капитанская дочка». Не единожды приходится Петру Гриневу делать нелегкий выбор, к которому его подталкивают стремительно развертывающиеся события. Когда мятежники захватывают Белогорскую крепость, Гринев без колебаний готов умереть, чтобы не изменить своей присяге. В водовороте истории, куда оказываются втянуты Гринев, Швабрин, Маша, характеры этих людей раскрываются в их подлинной глубине. Гринев едет в край, занятый мятежниками, чтобы спасти свою любимую. Для этого он самовольно покидает Оренбургскую крепость без разрешения начальства, рискует жизнью, пробираясь по местности, охваченной восстанием. На суде он не оправдывается лишь затем, чтобы избавить Машу от общения с обвинителями и пойманными бунтовщиками. Сила духа самой Маши, робкой и скромной девушки, также со всей полнотой раскрывается именно на фоне исторической неразберихи. Девушка упорно отвергает домогательства Швабрина, несмотря на то, что находится в полной его власти. Узнав об аресте Гринева, Маша решительно отправляется в путь, чтобы доказать невиновность своего жениха, хотя даже родители Петра поверили в его причастность к бунту Пугачева.

 

Человеческая низость, как и высокие нравственные достоинства, также резче проступает на фоне кровавого зарева мятежа. Чтобы спасти свою жизнь, дворянин Швабрин изменяет присяге и идет на службу к Пугачеву; пользуясь полученной властью, Швабрин мучает Машу, принуждая ее стать его женой. На суде Швабрин дает ложные показания против Гринева. Интересно отметить, что в романе проскальзывает и тень Гришки Отрепьева, о котором вспоминает Пугачев. Снова повторяется мотив кровавого созидания истории: как и Гришка, Пугачев выбрал этот путь и уже не свернул с него.