Дореволюционная поэзия Маяковского В.В.

В статье «Эпос и лирика современной России», посвященной творчеству Б.Л.Пастернака и В.В.Маяковского, М.И.Цветаева, вспомнив строчку Ф.И.Тютчева, так сформулировала основную черту поэта Маяковского: «Если Пастернак — это «все во мне», то Маяковский — это «я во всем». Поэтическая вселенная Маяковского делится на две части: «Я», лирический герой, — и «НЕ-Я», весь остальной мир, враждебный поэту. В лирике периода футуризма это чаще всего выражено как противопоставление лирического героя «толпе» зажравшихся, погрязших в быте мещан. Лирический герой — «бесценных слов мот и транжир», «хороший», «чудотворец всего, что празднично»; с точки же зрения обывателя, — «сумасшедший, рыжий». Толпа — «стоглавая вошь», «огромная, злая»; это «бездарные, многие, думающие, нажраться лучше как».

«Выходки» («я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам!») и декларации («Помните: в 1916 г. из Петрограда исчезли красивые люди» ) лирического героя Маяковского — это, конечно же, обостренная юношеская реакция на пошлость и бездуховность окружающего мира, который населяют люди, неспособные к творчеству; желание любыми средствами взорвать, взбудоражить их существование:

Вам, проживающими за оргией оргию,

имеющим ванную и теплый клозет!

Как вам не стыдно о представленных к

Георгию вычитывать из столбцов газет?!
(«Вам!»).

Характерны уже сами названия стихотворений: «А вы могли бы?», «Нате!», «Послушайте!», «Ничего не понимают»:

Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный:

«Будьте добры, причешите мне уши».

Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,

Лицо вытянулось, как у груши...

Лирическая дерзость — постоянное свойство героя раннего Маяковского. Однако причины его внешней грубости и эпатирующего поведения — в глубоком одиночестве лирического героя в этом мире:

 

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека...

<...>
все, чем владеет моя душа,
сейчас отдам
за одно только слово
ласковое,
человечье.

Тема любви — одна из важнейших в творчестве Маяковского, именно в ней его поэзия достигает вершин выразительности:

Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!

(«Флейта-позвоночник » ).

Поэма о любви «Облако в штанах» (1915) — центральное произведение дореволюционного творчества Маяковского. Сам поэт так определил ее идейный смысл: «Долой вашу любовь!», «Долой ваше искусство!», «Долой ваш строй!», «Долой вашу религию!». Лирический сюжет поэмы — неразделенная любовь поэта к Марии (обобщенный, собирательный образ). Само название типично для художественной логики Маяковского: в одном образе «сопрягаются далековатые понятия»; загадочное название объясняют строки вступления: «Хотите — буду безукоризненно нежный, не мужчина, а облако в штанах». Уже в этой поэме проявились основные черты поэтического новаторства Маяковского:

1. Специфика образности, в основе которой — сочетание правдоподобия и фантастики. Такой сплав создает своеобразную сюрреалистическую модель действительности: «Вот и вечер / в ночную жуть / ушел от окон, / хмурый, / декабрый. / В дряхлую спину хохочут и ржут / канделябры». «Упал двенадцатый час, / как с плахи голова казненного», — так воспринимается бой полночных часов героем, ждущим Марию с четырех.

2. Частое и виртуозное использование приема развернутой метафоры. Пожар любви, очаг которого — в сердце, постепенно охватывает все тело героя, уподобленное архитектурному сооружению: «Мама! / Ваш сын прекрасно болен! / У него пожар сердца! /Мама! / Петь не могу. / У церковки сердца занимается клирос!» Клирос — место в храме, где располагается хор. Сердце поэта сравнивается с «церковкой», в которой уже загорелся клирос.

3. Прием реализованной метафоры, определяющий сюжетное развертывание стихотворения. Фразеологизм «нервы расходились» порождает такую картину:

Слышу: тихо,
как больной с кровати,
Спрыгнул нерв.
И вот, — сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.

Теперь и он и новые два

мечутся отчаянной чечеткой...

4. Широкое использование неологизмов. Многие неологизмы и фразеологические сращения Маяковского вошли в состав русского языка («о времени и о себе», «хрестоматийный глянец», «прозаседавшиеся», «наступить на горло собственной песне»...).

В «Облаке в штанах» слово «любовь» порождает целую серию новообразований: «маленький, смирный любеночек», «миллионны огромных, чистых Любовей» противопоставлены «миллиону миллионов маленьких грязных Любовей». Примеры других неологизмов: « вечер декабрый», «улица безъязыкая», «грудь испешеходили».

5. В области метрики стиха Маяковский продолжает и завершает общий для поэзии начала века процесс деканонизации силлабо-тонического стихосложения, акцентируя смысловую ударность и усиливая внимание к содержанию стиха неожиданной рифмовкой (неточные, ассонансные, каламбурные рифмы; часто рифмуются не только концы строк, но и середина, середина и конец):

Вошла ты,
резкая, как «Нате!»,

муча перчатки замш,

сказала:

знаете —

я выхожу замуж.

 

Строка Маяковского делится не на стопы, а на ритмико-смысловые доли. Каждая доля выделяется интонационно и логически. Особое значение приобретает пауза, отделяющая доли друг от друга. Отсюда — знаменитая «лесенка», к которой Маяковский окончательно перешел с 1923 г. и которая служит графической иллюстрацией огромной роли паузы, дробящей стих на раздельные ритмические фрагменты.