Художественный и духовный мир «другой прозы» (По рассказу Л. Петрушевской «Свой круг»)

Великая русская литература — великая обманщица молодежи, потому что она настраивает и мобилизует на такую жизнь, которой не может быть никогда.
В. Пьецух

Размышляя о тех явлениях, которые имеют место в современной литературе, о тех произведениях, которые обратили на себя внимание читателей своей нетрадиционностью, литературовед С. Чуприн дал определение «другая проза». «Другая проза» — то есть непривычная для читателя, непохожая на все то, с чем мы были знакомы ранее. «Другая проза» явила собой новую волну в русской литературе.

Следует обратить внимание на то, что в современной литературе сложилась ситуация, весьма напоминающая ту, которую переживала литература на рубеже XIX—XX веков. В то время также ощущалось резкая перемена взглядов на устоявшиеся принципы — моральные, социальные, политические. Теперешнее мироощущение большинства напоминает вышесказанное. Для себя я называю это «безверие», Прежняя система ценностей распалась, а новая не сформировалась. Это «безверие» ощущается и в творчестве русских писателей как представителей того нового общества, которое возникло на месте прежнего, советского. Основные черты этой новой «другой прозы» мне хотелось бы выяснить на примере творчества Л. Петрушевской и ее рассказа «Свой круг».

 

В первую очередь возникает вопрос, что это за «свой круг», о чем идет речь в рассказе. Сначала перед нами предстает просто обычный круг знакомых людей, приятелей главной героини. Среди них физик Серж, Андрей, который живет как прихлебала, аферистка Ленка, красавица Таня... Затем, по ходу развития действия, становится понятно, что это не просто круг знакомых, но замкнутый круг, из которого ни один из героев не может выбраться вырваться. И этот круг — круг обыденности, по вседневности, прозаичности и, самое главное бесчеловечности. Мы не видим проявления добра человечности, тепла в отношениях знакомых людей.

В русской литературе XIX века нередко обыденная жизнь героев со всеми ее будничными заботами означает обретение героями душевного покоя, умиротворенности, гармонии. Петрушевская разрушает все ценности и традиции, не видит гармонии в мире, более того, отрицает вообще возможность гармонии. Она изображает свою героиню в ее обыденной жизни, но это жизнь лишена гармонии, уюта, человечности, доброты. И нет никакой возможности изменить течение такой жизни. Автор доказывает это каждой деталью. Так, например, мы видим, что в «круге» постоянно обсуждаются одни и те же темы: горят о том, что жить без детей нельзя, даже не принято, что самое главное заключается в том, чтобы возиться с ними днями, а в ночь на выходной «почувствовать себя людьми и загулять»; «коронным номером Андреевой программы были танцы с Маришей»; «событие вызвало жуткий смех, но все знали, что тут есть игра, что Жора играет со студенческих лет бонвивана и распутника». Постоянно слышатся фразы типа «опять спрашивал», «и тогда мы все снова». Так возникает это ощущение бесконечного движения по кругу, безвыходности. Повторяются шутки, не меняются темы разговора, то есть «развлечения» всегда проходят по одной и той же программе.

 

Героиня недавно похоронила мать, а теперь и сама смертельно больна. Ей предстоит испытать все те ужасные страдания, которые испытала ее мать. Несмотря на то, что героиня всегда находится среди людей «своего круга», она невероятно одинока. Жизнь ее — жестока и бессмысленна, как, собственно, и жизнь окружающих ее людей. Мир, в котором они живут, лишен покоя, вечных устоев. У героев отнято душевное равновесие.

 

Центром трагедии становится судьба сына героини. Она в разводе с мужем, у которого уже новая семья. Вроде бы логичным было бы отцу забрать сына, после того, как героини не станет, ведь то, что она скоро умрет, известно всем. Однако вряд ли можно рассчитывать на то, что бывший муж заберет к себе жить ребенка от нелюбимой женщины. Показательным эпизодом, доказывающим ненужность ребенка отцу, является следующий момент рассказа: однажды бывший муж заглядывает в дом прежней жены, где собрались давние знакомые. Он спрашивает, где сын, Алеша, на что героиня демонстративно равнодушно отвечает, что мальчик, видимо, гуляет. «Так уже первый час ночи! — сказал Коля и пошел в прихожую». Но порыв идти искать сына закончился следующим: «он не стал одеваться, а по дороге завернул в уборную и там надолго затих», затем пришел в комнату, забыв о сыне, о том, что это уже не его дом, лег на диван. Он и на улицу не вышел, чтобы найти своего ребенка, не говоря уже о том, что он взвалит на себя такой груз — воспитание сироты.

 

В этой сцене героиня все продумала заранее: она отправила сына на дачу, чтобы он переночевал один в дачном домике, не мешал компании, строго запретила возвращаться и звонить. Но ключ от домика она из его куртки забрала. Мальчик вернулся, но звонить не стал. Когда гости вышли из квартиры, они увидели Алешу, спящего на лестничной клетке, уткнувшись в перила. Мать на глазах всего «круга», в том числе и отца ребенка, избивает спящего мальчика так, что у него кровь льет из носа. Она в бешенстве, ее затаскивают в квартиру, держат дверь, а Николай хватает ребенка на руки, уносит с криком: «Все! Я забираю! Мразь такая!»

Героиня заранее продумала эту сцену, чтобы спровоцировать «свой круг» на проявление человеческих чувств. Она поступает так во имя своего сына, его будущего.

Кульминации рассказа у Петрушевской нет, как нет и завязки, такое впечатление, что повествование начинается не с первой, а с последующих страниц книги. Возникает ощущение, что этих людей мы знаем давно, что просто зашли в эту компанию в тот момент, когда беседа уже была в самом разгаре. Развязки тоже нет, просто единый поток мыслей героини, от чьего имени идет повествование. То есть весь рассказ напоминает один большой монолог. Автор использует именно эту форму изложения для того, чтобы подчеркнуть полную откровенность, доверительность.

 

Жизнь, изображенная в рассказе Л. Петрушевской «Свой круг» — мелкое, бессмысленное копошение, в котором нет высоких идеалов, нет просто каких-либо человеческих ценностей. Писатель не судит героев, никак не выражает свое отношение к ним, к их поступкам, а просто фиксирует происходящее.