Лирическое и трагическое начала в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»

1. Поэзия прошлого: воспоминания Раневской и Гаева.
2. Мелодия будущего: мечты Ани и Пети Трофимова.
3. Трагедия непонимания: Лопахин и Раневская.
4. Трагедия бесхозяйственности Раневской.

Известно, что сам А. П. Чехов определял свою пьесу «Вишневый сад» как комедию, однако в первых постановках она звучала как трагедия. Что же все-таки преобладает в пьесе? Несомненно, в ней много комического. Однако это печальный смех. Воспоминания персонажей, их раздумья, подчас проникнутые глубоким лиризмом, по большей части усиливают трагическое звучание пьесы: столько событий и переживаний связано с вишневым садом, и вот скоро он будет вырублен.

Даже дурацкая, по сути дела, речь Гаева перед шкафом, несмотря на свою нелепость, в какой-то степени проникнута лиризмом. Однако подспудно проступает и трагизм подобной ситуации: обстоятельства требуют как можно скорее решить, что делать дальше, чтобы сохранить имение, а человек распинается перед предметом интерьера, выставляя себя на посмешище. Сходным образом выглядит и его сестра, которая от умиления целует шкаф. Впрочем, чувства, которые охватывают Раневскую при виде имения, в котором прошла значительная часть ее жизни, проявляются гораздо поэтичнее, чем у ее брата: «О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничего не изменилось». И здесь слышатся трагические нотки: изменилось-то как раз очень многое, а Раневская не умеет и не хочет этого понять. Лишь внешне все выглядит по-прежнему, но «сад продадут за долги».

Не менее поэтичны, чем незамутненные воспоминания героини, мечты Пети и Ани о будущем. «Вся Россия наш сад», — в порыве восторга говорит Петя. Он достаточно ясно понимает суть внутренней трагедии Раневской, Гаева и им подобных: «Владеть живыми душами, ведь это переродило всех вас... вы... уже не замечаете, что живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней...». Отсутствие трудовых навыков, привычки самостоятельно заботиться о себе, ведь на этом держался быт старых «дворянских гнезд», из которых и выпархивали «птенцы» вроде Раневской и Гаева. В сущности, сами по себе они люди неплохие, но абсолютно не умеют ориентироваться в жизни несмотря на то что уже не молоды. У Раневской взрослая дочь, однако разве мать способна подсказать девушке, какой путь в жизни выбрать? Но рассудительность Пети, как и безалаберность Раневской, тоже выглядит трагикомично: герою под тридцать, а у него все еще нет ни постоянного занятия, ни собственного угла, за ним прочно закрепилось прозвище «вечного студента».

Семнадцатилетняя Аня гораздо лучше матери понимает свое положение. Конечно, девушка, подобно Пете, тоже представляет будущее в приукрашенном виде, мечты Ани тоже проникнуты лиризмом: «Мы насадим новый сад, роскошнее этого...». Но девушка осознает главное — необходимость труда: «Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать... Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир...».

 

Трагическим мотивом через всю пьесу проходит и тема непонимания, нежелания понимать и слышать другого человека. Следует отметить, что классического конфликта характеров или интересов в пьесе нет. Хотя в образах Раневской и Лопа-хина воплотились два противоположных мировоззрения, два различных образа жизни, между этими людьми нет драматического противостояния. Напротив, Лопахин старается по мере сил помочь Раневской сохранить имение. Понимая, что на прежних основах хозяйствования это невозможно, Лопахин, как деловой человек, предлагает отдать землю в аренду под дачные участки. Однако необходимость снести старые постройки, в особенности же вырубить сад, вызывают негативную реакцию со стороны Раневской и ее брата. Они никак не желают понять, если они сами не согласятся вырубить сад, сохранив в своей собственности имение, оно целиком перейдет в руки другого владельца. А уж он распорядится им по своему усмотрению. Но Раневская и Гаев не желают внимать доводам рассудка, они словно и не слышат слова Лопахина: «Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете». Раневская беспомощно обращается к Лопахину за советом, он охотно откликается, объясняет, что нужно делать, а в ответ слышит бессмысленное заявление о пошлости дач. Трагедия непонимания достигает наивысшей точки. Не удивительно, что даже рассудительный деловой человек взрывается: «Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили!»

Трагическое несоответствие прежних привычек и настоящей реальности в пьесе «Вишневый сад» проявляется и в том, как Раневская распоряжается деньгами. Ее средства крайне ограничены — дачу за границей ей пришлось продать, имение то-к же вот-вот продадут за долги, а она просто так отдает золотую монету пьяному прохожему, раздает все деньги мужикам, которые пришли прощаться с бывшими господами после продажи имения. У Раневской дочь, а женщина, не задумываясь о будущем своего ребенка, за несколько лет потратила практически все свое состояние на любовника. И Аня, и Варя, и Гаев стараются удержать Раневскую от бессмысленных трат, но эти усилия напрасны: «И мама не понимает! Сядем на вокзале обедать, и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю».

В пьесе «Вишневый сад» порой не так просто разграничить лирическое и трагическое начала — настолько они переплетены и неоднозначны. Это связано и с особенностями сюжета. Да, проблема есть — сад должен быть продан за долги. Однако и решение этой проблемы как будто есть — его постоянно предлагает Лопахин, которого не хотят слушать. Именно здесь и заключается главная проблема — в негибкости человеческого ума, в неумении реагировать на изменения, в ограниченности восприятия. Человек во многом сам виноват в том, что его жизнь становится «нескладной, несчастливой». Даже преуспевающий делец Лопахин не всегда оказывается в состоянии проявить необходимую решительность, пойти на риск — ему ведь нравилась Варя, но он так ничего и не предпринял. Интересно, что и этот предприниматель, предки которого были крепостными, не чужд лиризма: «Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы, по-настоящему, быть великанами...». Конечно, речь не столько о сказочных великанах — просто Лопахин подсознательно чувствует, что именно в ограниченности, в привязанности к отжившим привычкам, нерешительности и заключается основная причина многих человеческих трагедий.