Любовь к России (Н. Чернышевский, «Что делать?»)

Каждая пробужденная потребность будет
 удовлетворяться досыта и все-таки останется
за потреблением излишек средств удовлетворения;
тогда, конечно, никто не будет спорить и ссориться
за эти средства, и распределение их вообще будет
обходиться без всяких особенных законов...
                                  Н. Чернышевский, «Экономическая
                                            деятельность и законодательство»

Высочайший патриотизм, заявлял Чернышевский, заключен в страстном беспредельном желании блага своей Родине. Этой животворной идеей была проникнута и воодушевлена жизнь и деятельность великого революционера-демократа. Чернышевский гордился славной историей русского народа. Еще на заре своей сознательной жизни Чернышевский страстно верил, что Россия внесет свой вклад «в жизнь духовную мира». Он гордился достижениями передовой русской науки и культуры, великими творческими успехами гениальных художников России — Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Щедрина, Л. Толстого, Островского. Чернышевский с законной патриотической гордостью высоко отзывался о Белинском, Герцене, Добролюбове, в лице которых прогрессивная общественная и философская мысль России сделала новый шаг вперед и стала самобытной и независимой. Чернышевский верил в неисчислимые исторические возможности и силы своего Отечества и народа.

Любовь к России, к русскому народу соединялась у Чернышевского с чувством глубокого уважения к другим народам. Он открыто заявлял, что национальная рознь, национальное неравенство насаждаются и поддерживаются эксплуататорскими классами в целях сохранения своего господства. Чернышевский гневно осуждал завоевательные войны: «Разумна и полезна только та война, — писал он, — которая ведется народом для защиты своих границ. Всякая война, имеющая целью завоевание или перевес над другими нациями, не только безнравственна и бесчеловечна, но также положительно невыгодна и вредна для народа, какими бы громкими успехами ни сопровождалась, к каким выгодным, по-видимому, результатам ни приводила». Современность подтверждает справедливость этих веских слов. Чернышевский боролся в глухую пору царского лихолетья и пережил горечь поражения. Но его никогда не покидала надежда, что наступят светлые эпохи одушевленной исторической работы. Жизнь людей труда и в России и в Европе, говорил он, омрачает «сырая и холодная ночь» феодально-капиталистического порабощения. Однако передовой мыслитель, преданный делу прогресса, не унывает, «он с твердой уверенностью ждет нового рассвета и, спокойно всматриваясь в положение созвездий, считает, сколько именно часов осталось до появления зари».

Чернышевский отдал свою жизнь революционной борьбе за то, чтобы приобрел господство в исторической жизни трудовой народ, которому одному и выгодно и нужно устройство, называющееся социалистическим. Писатель высказал гениальную догадку, что Россия скорее, чем другие страны, достигнет этой цели, хотя и не смог и не мог еще правильно указать, как это произойдет.

Огромно было влияние революционных идей Чернышевского, высказанных им во многих областях общественных наук и искусств, на развитие русской и мировой культуры.

Чернышевский горячо содействовал нашей классической литературе в том, чтобы стать действенной силой в освободительной борьбе народа против царизма. Многие великие писатели — современники революционного демократа, могли повторить суждение М. Е. Салтыкова: «Последовательная и убежденная логика Чернышевского не оставалась для него без влияния, что иногда и выражалось на духе некоторых и гораздо позднейших его произведений».

Влияние идей Чернышевского сказалось на творчестве Перова, Сурикова, Репина, Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина и многих других великих представителей русского реалистического искусства, выше всего ценивших в живописи и музыке жизненную правду и подлинную народность. В великом по своим историческим результатам деле сплочения национальных культур вокруг передовой культуры русского народа роль Чернышевского была одной из самых значительных и плодотворных. Имя автора «Что делать?» было популярно среди передовых деятелей западноевропейских литератур. Знаменитый французский писатель Эмиль Золя, как и другие писатели, в своей творческой работе обращался к произведениям Чернышевского.

В некрологе немецкой социалистической газеты «Berliner Volks-Tribune» указывалось: «Там, где живут идеи социализма, — а где нее в наши дни их нет? — рядом с именами величайших и благороднейших героев и мучеников нашего всемирного движения живет й имя этого спокойного, скромного, вначале никому не известного русского человека. Чернышевский принадлежит миру, новому и стремящемуся вперед миру. Он выстрадал и завоевал себе место в Пантеоне человечества. Это мировое значение великого усопшего коренится в том, что он, в буквальном смысле этого слова, открыл идею социализма Восточной Европе, подобно тому как Маркс открыл ее остальному цивилизованному миру...».

Чернышевский является наиболее ярким и последовательным выразителем демократических традиций великой русской культуры прошлого.

Хорошо определено современное воспитательное значение жизни и личности Чернышевского в следующих словах А. В. Луначарского: «Теперь, когда мы начинаем проникать в самую глубину человеческой натуры Чернышевского, когда мы имеем множество свидетельств о нем, его собственные дневники, мы останавливаемся перед этой фигурой совершенно очарованными. Рядом с резкостью полемиста, рядом с глубоким жизненным реализмом передового, материалистически мыслящего человека мы находим в Чернышевском трогательную нежность по отношению к друзьям (например Добролюбову), горячую поэтическую любовь по отношению к женщине (к Ольге Сократовне Чернышевской), поразительное отсутствие личного честолюбия, пламенную преданность великим революционным идеям, задушевное понимание тончайших форм искусства (знаменитое письмо Чернышевского к Некрасову). Облик Чернышевского встает перед нами в таком изумительном благородстве, в такой законченности, что мы и сейчас можем личность Чернышевского ставить в образец нашей молодежи, ищущей, между прочим, и путей для своей личной этики, для своего индивидуального облика».