Мещанство и пошлость в рассказе А. П. Чехова «Крыжовник»

1. Перемены в человеке, желание которого исполнилось.
2. Страсть к накопительству главного героя.
3. Человеческое самодовольство и безразличие к чужим бедам.

...Не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро!
А. П. Чехов

В «Крыжовнике» А. П. Чехова ветеринарный врач Иван Иванович Чимша-Гималайский рассказывает о своем брате Николае Ивановиче, который, проработав долгое время в казенной палате, стал помещиком. Но не сразу, а путем тщательного долголетнего накопительства. Его пример наглядно показывает читателю, как меняется человек, загоревшийся какой-то страстной мечтой и готовый ради ее осуществления сдерживать з чем-то себя и тех, кто рядом. Николай, который вместе с братом провел лето в деревне, стал тосковать и захотел купить себе усадьбу, чтобы там навсегда поселиться. Он читал объявления о продаже земли в газетах, покупал всякие сельскохозяйственные книжки и календари, чертил план своего будущего имения. Помимо всего прочего, Николай Иванович ради достижения цели стал во всем себя ограничивать, жадничать, а деньги клал в банк. Наконец, он купил долгожданную усадьбу, правда, с грязной рекой, выписал двадцать кустов крыжовника и зажил барином. В Чимша-Гималайсксм произошли явные изменения: «Это уж был не прежний робкий бедняга-чиновник, а настоящий помещик, барин... кушал много, в бане мылся, полнел, уже судился с обществом и с обоими заводами, и очень обижался, когда мужики не называли его «ваше высокоблагородие». И о душе своей заботился солидно, по-барски, и добрые дела творил не просто, а с важностью... Лечил мужиков от всех болезней содой и касторкой и в день своих именин служил среди деревни благодарственный молебен, а потом ставил полведра, думал, что так нужно... Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность развивают в русском человеке самомнение, самое наглое». Брат рассказчика стал называть себя дворянином, забыв о мужицком происхождении своей семьи. Николай, некогда боявшийся высказать свое собственное мнение, также проявил тягу к «истинам», в которых одна мысль противоречила другой. А любовью всей жизни Николая Ивановича стал крыжовник, который он выращивал у себя в саду. Крыжовник стал для него всепоглощающим чудом: «Николай Иваныч засмеялся и минуту глядел на крыжовник молча, со слезами, — он не мог говорить от волнения, потом положил в рот одну ягоду, поглядел на меня с торжеством ребенка, который, наконец, получил свою любимую игрушку, и сказал: — Как вкусно!»

Казалось бы: что же здесь пошлого? — обыкновенное дело. Но Николай истязал скупостью не только себя, но и другого человека — свою жену, по описаниям повествователя — «старую, некрасивую вдову». Да так супругу изморил, что она «стала чахнуть от такой жизни, да года через три взяла и отдала богу душу. И, конечно, брат мой ни одной минуты не подумал, что он виноват в ее смерти». Иван Иванович с грустью ставит в один ряд с сошедшим с ума от денег братом и некоего купца, съевшего все свои сбережения с медом перед смертью. «Деньги, как водка, делают человека чудаком», — словами рассказчика говорит сам А. П. Чехов. И это действительно было правдой. Человек может настолько «влюбиться в деньги», стать таким чересчур мелочным, что и себя забыть. Так один барышник, попавший под локомотив, больше беспокоится о двадцати рублях, которые остались в сапоге, а не о собственной отрезанной ноге и вообще не о своем здоровье. Желание разбогатеть заслонило от человека мир.

 

Что же было так неприятно А. П. Чехову в таком успешном и довольном помещике, как Николай Иванович Чимша-Гималайский? Пошло то, что, довольствуясь своим долгожданным крыжовником, этот человек замкнулся в своем маленьком, узком мирке и перестал замечать полноту жизни, думать о других людях, их бедах и заботах. Николай стал эгоистом, ограничившись своим двором, а еще точнее — своим домом, где испытывал лишь удовольствия от еды, сна и своего крыжовника. И вот рассказчик рассуждает, возмущаясь равнодушию и глухости к человеческим страданиям тех, кто добился своего богатства: «...как, в сущности, много довольных, счастливых людей! Какая это подавляющая сила! Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье... Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился». Повествователь напоминает, что страдают не только взрослые люди, но и дети; не просто страдают — умирают, а сытому и самодовольному человеку совершенно нет до этого дела. Поэтому А.П. Чехов очень хочет «чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других». В чем увидел выход из этой ситуации герой рассказа Иван Иваныч? В совершении добра по отношению к другим людям. Он призывает воспользоваться этим советом Павлу Константиновичу, пока он молод и полон сил: «Счастья нет и не должно его быть, а если есть в жизни смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом». Повествователь говорит о том, что ждать уже нет сил, нужно действовать, несмотря ни на какие соображения насчет постепенности осуществления идей. И автор, и Иван Иванович понимают, что жизнь не так уж длина, чтобы стоять надо рвом и ждать, пока он сам зарастет. Нужно самим искать оптимальный выход: построить через него мост или перескочить через него. Вообще, в этом рассказе А. П. Чехов выступает против любой ограниченности человека: в душе и в пространстве. Он вместе с Иваном Чимша-Гималайским удивляется: неужели живому человеку для счастья «и гармонии достаточно всего лишь трех аршин земли, чтобы постоянно жить на них, ни о чем не думая? Нет, три аршина нужны неживому, неподвижному человеку. А живому человеку нужна жизнь и весь мир, потому что «уходить из города, от борьбы, от житейского шума, уходить и прятаться у себя в усадьбе — это не жизнь, это эгоизм, лень, это своего рода монашество, но монашество без подвига. Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа».