Об идейной моде и убеждениях в «Отцах и детях» И. С. Тургенева

Иван Сергеевич Тургенев — художник-реалист, один из наиболее замечатель­ных русских писателей XIX века. Образо­ваннейший человек своей эпохи, гума­нист, враг рабства и произвола, он многое видел и понимал, чувствуя назре­вающие большие перемены в России. Его позиция в условиях обострившейся классовой борьбы 60—70-х годов была сложна и во многом противоречива. Кри­тически расценивая людей своего соци­ального круга, отмечая ряд слабостей и недостатков дворянской интеллиген­ции, Тургенев не разделял революцион­ных убеждений нового поколения; он по­нимал, что они в чем-то правы, но они были чужды ему по духу. Он не мог при­нять идей о необходимости революции, насильственной, коренной ломке суще­ствующих отношений, ему «претил му­жицкий демократизм Чернышевского и Добролюбова». В этом причина разры­ва с «Современником». Однако Тургенев до конца жизни сохранил глубокий инте­рес к деятельности революционной мо­лодежи, он внимательно следил за все­ми проявлениями передовой общест­венной мысли. Характеризуя творчество Тургенева, Добролюбов писал, что он «быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание».

В 1862 году Тургенев написал роман «Отцы и дети» — один из своих лучших романов как по художественному мас­терству, так и по глубине, широте и акту­альности основной темы. Это не было данью идейной моде, Тургенев честно в романе попытался показать две силы: либеральное дворянство в лице братьев Кирсановых и лагерь революционеров-демократов, представленный пока оди­ночкой Базаровым. Тургенев писал: «Вся моя повесть направлена против аристо­кратии как передового класса».

Представители прошлого — «отцы» — изображены с беспощадной верностью. Они хорошие люди, но о них не пожалеет Россия. Тургенева не удовлетворяют ни «отцы», ни «дети», писатель не полюбил Базарова, но признал его силу, его пере­вес над окружающими людьми, отдает ему дань уважения. В трактовке Базаро­ва сказалась классовая ограниченность Тургенева. Человек с такими качествами, как  Евгений,   мог  бы  сделать  многое, но он умирает, не сделав ничего. В этом сказались неверие Тургенева в силу раз­ночинцев, в идеал революционной демо­кратии. Писарев в статье «Базаров» уви­дел в тургеневском герое типичные чер­ты молодого поколения и приветствовал автора романа. В разгоревшемся споре между демократическими журналами из-за понимания образа статья Писарева сыграла роль усиления критического от­ношения к Базарову на страницах журна­ла «Современник». Во второй статье Пи­сарев изменил свой взгляд на Базарова и поставил его в одном ряду с героем ро­мана Чернышевского «Что делать?» — Рахметовым. Сам Тургенев говорил, что Базаров — его «враг», к которому он чув­ствует невольное влечение.

Тургенев считал, что революционная деятельность в России не найдет отклика и поддержки в народе. Этим же сознани­ем он наделил и своего героя. Базаров говорит перед смертью: «Я нужен Рос­сии... Нет, видно, не нужен». В этом идейное заблуждение Тургенева.

Что сказать об идейной моде и убеж­дениях? Если сравнить Павла Петрови­ча с Базаровым, то видно, что второй убежден в своих позициях, а Кирсанов больше рисуется, отдавая дань моде. При всех своих «либеральных выходках» и заявлениях о «любви к прогрессу» Па­вел Петрович консервативен, нетерпим и классово ограничен в своих взглядах. Одна деталь: он нюхает одеколон, когда разговаривает с мужиком, потому что от того «плохо пахнет». Разве это любовь к ближнему? Слова Кирсанова расхо­дятся с делом, он прогрессивен, потому что модно быть либералом. А что же ли­берального в нем? Один раз в месяц из­бавляет мужика от экзекуции? Но «если сливки таковы, то каково же молоко», то есть необразованное дворянство? Базаров спрашивает у Аркадия, увидев надушенного, безупречно одетого по последней моде (и это в деревне) Кир­санова: «Что это за архаическое явле­ние?» Павел Петрович отпускает пре­зрительную фразу: «Кто этот волоса­тый?» Перед вами совершенно разные люди по воспитанию, убеждению, про­исхождению.

Базаров критикует безделье дворянст­ва: «Вы уважаете себя, а сидите сложа руки, какая же от этого польза?» База­ров — это «человек дела, а не фразы», он обладает не только большим умом, но и огромной силой воли. У Евгения есть важный принцип — делать то, что по­лезно.

Тургенев в романе показывает и карика­турных героев — это Ситников и Кукшина. Если для аристократов дань моде — ка­заться прогрессивными либералами, то для Ситникова и Кукшиной дань моде — считать себя нигилистами. Они ухвати­лись за нигилизм, потому что он моден, потому что выглядеть прогрессивным человеком очень престижно. Но весь их нигилизм мелкий и показной. Ситников кричит: «Долой авторитеты!» Но кричит в присутствии человека, перед которым раболепствует. Базарову не надо много ума, чтобы понять, что Ситников завтра может кричать обратное. Кукшина считает себя передовой, эмансипированной. Но Тургенев одной фразой дает понять, что она всего лишь глупая, несчастная женщи­на, у которой нет детей и мужа, и ей ничего не остается как быть «эмансипе». В ее комнате «бумаги, письма, толстые номера русских журналов, большей частью нераз­резанные, валялись по запыленным сто­лам». В общем, это пустые болтуны, кото­рые «держат нос по ветру», и если раньше они были просто болваны, то теперь они вдруг стали нигилистами. У них нет опре­деленных взглядов, своих убеждений, и когда нигилизм выйдет из моды, они, бе­зусловно, отступятся от него.

У Базарова есть свои принципы, и он строго следует им. «Я ничьих мнений не разделяю: я имею свои», — говорит он. Кирсанов в Базарове сразу почувствовал противника, потому что тот перечерки­вал всю его «деятельную» жизнь. База­ров ясно дал понять, что «отцы» не спо­собны решить основные проблемы эпо­хи. Проблема «отцов» и «детей», поиски идеала и смысла жизни во все времена стояла довольно остро. Сейчас не утиха­ют споры о романе и не пропадает инте­рес к нему, потому что общество разде­лилось по убеждениям: лагерь демокра­тов, которые готовы идти по новому пути, и лагерь приверженцев идеи соци­ализма, которая не оправдала себя. За кем будущее страны? Мне кажется, пока человек духовно не возродится, не суме­ют ни демократы, ни консерваторы выта­щить Россию из пропасти. В споре с До­бролюбовым и Чернышевским правы были Тургенев, Лев Толстой. Ни одна на­сильственная революция не изменит жизнь народа, пока не будет морального совершенства. И жизнь это неоспоримо доказала.