Об идейной моде и убеждениях в произведении И. С. Тургенева «Отцы и дети»

Иван Сергеевич Тургенев — один из наибо­лее замечательных русских писателей-реа­листов XIX века.

Образованнейший человек своей эпохи, гу­манист, враг рабства и произвола, Тургенев многое видел и понимал, чувствуя назреваю­щие большие перемены в России. Его пози­ция в условиях обострившейся классовой борьбы 60—70-х годов- XIX века была сложна и во многом противоречива. Критически рас­ценивая представителей своего социального круга, отмечая ряд слабостей и недостатков дворянской интеллигенции, Тургенев не раз­делял революционных убеждений нового по­коления. Новые веяния были чужды ему по ду­ху. Он не мог принять идеи о необходимости революции, насильственной, коренной ломки существующих отношений. Ему «претил му­жицкий демократизм Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова». В этом причина его раз­рыва с «Современником» Некрасова. Однако Тургенев до конца жизни сохранил глубокий интерес к деятельности революционной мо­лодежи, внимательно следил за всеми прояв­лениями передовой общественной мысли. Характеризуя творчество Тургенева, Добро­любов писал, что он «быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в обще­ственное сознание».

В 1862 году Тургенев написал роман «Отцы и дети» — одно из своих лучших произведе­ний, как по художественному мастерству, так и по глубине, широте и актуальности основ­ной темы. Роман не был данью идейной мо­де, Тургенев честно попытался показать две силы: либеральное дворянство в лице брать­ев Кирсановых и лагерь революционеров-демократов, представленный пока одиноч­кой Базаровым. Тургенев писал: «Вся моя повесть направлена против аристократии как передового класса».

Представители прошлого — «отцы» — изоб­ражены с беспощадной верностью. Они хоро­шие люди, но об этих хороших людях не пожа­леет Россия. Тургенева не удовлетворяют ни «отцы», ни «дети». Писатель не полюбил База­рова, но признавал его силу, выражал ему дань уважения. В трактовке Базарова сказа­лась классовая ограниченность Тургенева. Человек с такими качествами, как Базаров, мог бы сделать многое, но он умирает, не сде­лав ничего. В этом выразилось неверие Тур­генева в силу разночинцев, в идеал револю­ционной демократии.

Д. И. Писарев в статье «Базаров» увидел в тургеневском герое типичные черты моло­дого поколения и приветствовал автора ро­мана. В разгоревшемся споре между де­мократическими журналами по поводу трак­товки образа Базарова статья Писарева сыграла роль детонатора критического отно­шения к Базарову на страницах «Современ­ника». Во второй статье Писарев изменил свой взгляд на Базарова и поставил его в од­ном ряду с героем романа Чернышевского «Что делать?» — Рахметовым. Сам Тургенев говорил, что Базаров — его «враг», к которо­му он чувствует невольное влечение.

Базаров близок к народу, любит его любо­вью революционера, тоскующего от недо­статка сознания в забитых и темных кресть­янских массах. Он уверен в своих силах, ве­рит в науку, надеется обрести общий язык с мужиками, отличается склонностью к ана­лизу и мощным общественным темперамен­том. Эти обаятельные черты революционно­го разночинца Тургенев воочию наблюдал в редакции «Современника» в пору своего сотрудничества там. Но в «Отцах и детях» пи­сатель предупреждает и о культурных поте­рях, которые принесет в будущем этот тип. Тургенев воспроизводит парадоксы в пове­дении нигилиста: порка вора-крестьянина, клевета на Пушкина, вульгаризация матери­ализма, обильный бытовой цинизм.

Тургенев считал, что революционная дея­тельность в России не найдет отклика и под­держки в народе. Этим же мнением он наде­лил и своего героя. Базаров говорит перед смертью: «Я нужен России... Нет, видно, не нужен».

Смерть Базарова, по выражению Герце­на, — исторически закономерная случай­ность: такие незаурядные люди обычно об­речены погибать первыми. Есть в базаровской смерти и еще один смысл — научный. Ученый-естественник, Базаров гибнет ради «чистой» науки, помогая людям, — ведь во­круг него темнота, грязь, болезни, т. е. его наука оказывается родственной его револю­ционным деяниям, тоже направленным на улучшение жизни. «Ведь он не на меди­цинском поприще собирается прославить­ся?» — риторически спрашивает Базаров-отец его молодого друга Аркадия. Но и здесь трагедия, ибо Базаров все же больше рево­люционер, нежели врач. Его смерть похожа на смерть Рудина, который, умирая, выпол­няет не свою главную историческую задачу, и Инсарова из романа «Накануне», который умирает накануне революционного дела. Трагичен конец Базарова и потому, что он умирает одиноким, не оставив последовате­лей. Показателен тот факт, что в четырех из шести своих романов, посвященных раскры­тию личности и деятельности передового, революционно направленного человека, стремящегося изменить общественное бы­тие, Тургенев в финалах «убивает» героев такого типа.

Что сказать об идейной моде и убеждениях общества того времени? Если сравнить Пав­ла Петровича Кирсанова с Базаровым, то видно, что второй герой убежден в своих по­зициях, а первый больше рисуется, отдавая дань моде. Несмотря на либеральные выход­ки и заявления о «любви к прогрессу», Павел Петрович консервативен, нетерпим и клас­сово ограничен в своих взглядах. Одна де­таль: он нюхает одеколон, когда разговари­вает с мужиком, потому что от того «плохо пахнет». Разве это любовь к ближнему? Сло­ва Кирсанова расходятся с делом, он либе­рал, потому что модно быть либералом. А что же либерального в нем? Один раз в месяц избавляет мужика от экзекуции? Но  «если сливки таковы, то каково же молоко», т. е. необразованное дворянство? Базаров спра­шивает у Аркадия, увидев надушенного, безупречно одетого по последней моде (и это в деревне!) Кирсанова: «Что это за архаическое явление?» Павел Петрович от­пускает презрительную фразу: «Кто этот волосатый?» Перед нами совершенно раз­ные люди по воспитанию, убеждению, про­исхождению.

Базаров критикует бездеятельность дво­рянства: «Вы уважаете себя, а сидите сложа руки, какая же от этого польза?» Базаров — это «человек дела, а не фразы». Он обладает не только большим умом, но и огромной си­лой воли. У Базарова есть важный принцип — делать то, что полезно.

Тургенев в романе вывел и героев-карика­туры — это Ситников и Кукшина. Если для аристократов казаться прогрессивными ли­бералами — дань моде, то для Ситникова и Кукшиной дань моде — считать себя нигили­стами. Кукшина и Ситников ухватились за ни­гилизм, потому что он моден, потому что вы­глядеть прогрессивным человеком очень престижно. Но весь их нигилизм мелкий и показной. Ситников кричит: «Долой авто­ритеты!» Но перед кем кричит? Да еще в при­сутствии человека, перед которым рабо­лепствует! Базаров понимает, что Ситников завтра может кричать обратное. Кукшина считает себя передовой, эмансипированной женщиной. Но Тургенев одной фразой дает понять, что она просто глупая, несчастная женщина, у которой нет детей и мужа, и ей ничего не остается делать как быть «эмансипе». В ее комнате «бумаги, письма, толстые номера русских журналов, большей частью неразрезанные, валялись по запыленным столам». Это пустые болтуны, которые «дер­жат нос по ветру», пустые люди, только те­перь они вдруг стали «нигилистами». У них нет определенных взглядов, своих убежде­ний, и когда нигилизм выйдет из моды, они, безусловно, отступятся от него.

У Базарова есть свои принципы, и он стро­го следует им. «Я ничьих мнений не разде­ляю: я имею свои», — говорит он. Проблема «отцов» и «детей», поиски идеала и смысла жизни во все времена стояла довольно ост­ро. Кирсанов в Базарове сразу почувствовал противника, потому что тот перечеркивал всю его «деятельную» жизнь. Базаров ясно дал понять, что «отцы» не способны решить основные проблемы эпохи.

И сейчас, в наше время, не утихают споры о романе и не пропадает интерес к нему. И сейчас общество разделилось по убежде­ниям на две силы: лагерь демократов, кото­рые готовы идти по новому пути, и лагерь приверженцев идеи государственного соци­ализма, которая не оправдала себя. За кем будущее страны? Вопрос трудный. Но можно сказать, что пока человек духовно не возро­дится, не сумеют ни демократы, ни консер­ваторы вытащить страну из пропасти. В спо­ре с Добролюбовым и Чернышевским правы были Тургенев, Лев Толстой. Ни одна насиль­ственная революция не изменит жизнь наро­да. И жизнь это неоспоримо доказала.