Определение понятия "Комическое"

   Краткие содержания / Словарь литературоведческих терминов и понятий

КОМИЧЕСКОЕ в широком смысле — порождающее смех. Однако смех бывает очень разным, например чисто физиологическим, вызываемым внешними раздражителями. Легкое физическое раздражение может доставлять удовольствие: муж гоголевской Коробочки не засыпал, если ему на ночь не почешут пятки. Бывает и нервный смех, когда потрясенная психика неуправляема. Когда в “Преступлении и наказании” Ф.М. Достоевского помешавшаяся Катерина Ивановна Мармеладова выводит на улицу детей, заставляя их танцевать перед толпой, Раскольников пытается ее вразумить, воздействовать на самолюбие хорошо воспитанной женщины, говоря, “что ей неприлично ходить по улицам, как шарманщики ходят, потому что она готовит себя в директрисы благородного пансиона девиц...

- Пансиона, ха-ха-ха! Славны бубны за горами! — вскричала Катерина Ивановна, тотчас после смеху закатившись кашлем...” Ho на тех, кто в толпе смеется над нелепым поведением помешанной, она набрасывается с бранью. Подобный грубый смех глубоко архаичен по происхождению. Над любыми отклонениями от нормы, в том числе над физическим уродством и незавидным положением человека, не вызывавшего симпатии, смеялись те, кто были убеждены в собственном превосходстве, в своем благополучии, своей правоте и радовались этому. Явно не утонченная духовно героиня “Тамани” Лермонтова, когда Печорин сообщил ей, что он видел, когда подглядывал за ней ночью, не смутилась. «Она захохотала во все горло. — “Много видели, да мало знаете...”» Хохотом контрабандистка хочет показать, что она нисколько не боится Печорина. В “Старухе Изергиль” Горького сначала надменный Ларра смеется над прогоняющими его людьми, а потом они в свою очередь мстительно смеются над ним, страдающим от безысходного одиночества и ищущим смерти. Смех бывал выражением и вполне достойной, благородной гордости собой. Смельчак Данко, выведя своих соплеменников из страшного леса, перед тем, как умереть, “кинул... радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо”.

Смех вообще часто говорит о полноте духовных сил и об очень хорошем, веселом настроении человека. Именно поэтому заливается смехом жизнерадостный подросток Наташа Ростова, когда ее отец танцует Данилу Купора. Такая реакция вовсе не значит, что Илья Андреич Ростов нелеп и смешон. Напротив, “граф танцевал хорошо и знал это...”. У древнего китайского народа сдержанный смех во время разговора выражает доброе отношение и уважение к собеседнику. Никакого осмеяния нет и в тех видах нефизиологической деятельности, которыми сознательно вызывают самоценную смехо-вую реакцию, доставляющую удовольствие только ради удовольствия и ничего больше: в клоунаде, остротах (не злых, не направленных против кого-то), анекдотах (в них нет осуждения поспоривших “русского, немца и англичанина”, неверных жен, даже Чапаева с Петькой — это условные “маски”, практически не соотносимые с реальными красными героями гражданской войны, персонажами романа Д.А. Фурманова и знаменитого кинофильма; однако в политических анекдотах есть и немалый элемент едкой сатиры). В значительной мере чисто смешащим, а не осмеивающим, не направленным является и эстрадный комизм. В архаических литературах именно такого смеха очень много.

Ho смех в древности, в средние века, в эпоху Возрождения, а иногда и впоследствии бывал также универсально осмеивающим, направленным на все социальное жизнеустройство. Таков карнавальный, праздничный народный смех, когда все делается вопреки тому, что принято в будни и в официальные (церковные) праздники. Мир как бы выворачивается в сознании празднующих наизнанку, и это заставляет хохотать массы людей. Художественно изобразил родственные западноевропейскому карнавалу, но проводившиеся только царем с его окружением “всешутейшие и всепья-нейшие соборы” А.Н. Толстой в историческом романе “Петр Первый”. При универсальности такого осмеяния оно не было чем-то “революционным”, подрывающим социальный порядок. То была лишь праздничная разрядка, после которой все возвращалось к серьезному, социально нормированному строю жизни. У Гоголя только в ночь перед Рождеством благочестивый, набожный сын ведьмы кузнец Вакула мог слетать на черте из малороссийского села Диканьки в Петербург, попасть во дворец и получить от императрицы ее “черевички” для своей Оксаны. Ho гоголевский смех уже опосредован сказочными элементами, в значительной мере условен.

В древности существовал, хотя был гораздо меньше распространен, чем в Новое время, и смех конкретно направленный — на определенных людей и некоторые явления, осмеивающий их, а не порядок жизни в целом. Именно конкретно направленный смех целесообразно называть комическим в более узком и точном смысле, чем вообще смеховое с его весьма несходными между собой разновидностями. В литературе последних веков такое комическое преобладает, выступая в двух основных вариантах — сатиры и юмора. Соответственно и литературоведы пишут главным образом о тех или иных противоречиях как почве и причине комизма. Действительно, в осмеивающем комизме, конкретно направленном смехе “так или иначе присутствует несообразность формы и содержания явления, контраст противоположных начал в сопоставлении с нормой или эстетическим идеалом” [13, с. 229].

Объект осмеяния, будучи конкретным, все же обычно обобщен. Французский философ конца XIX — первой половины XX в.

А. Бергсон в трактате “Смех” отмечал, что если трагедия выводит на первый план незаурядную личность, характер (отсюда имена в заглавиях: Гамлет, Макбет, Отелло у Шекспира), то комедия — некие явления (отсюда названия пьес комедиографа Мольера: “Скупой”, “Мизантроп” — обозначения “родовые” — или “Ученые женщины”, “Смешные жеманницы”).

“Противоречие норме создает внешний комизм (физиологический, случайных ситуаций и т.д.), противоречие идеалу — комизм оценочно-обобщающий, комизм внутренней неполноценности и ничтожности. Формы К<омического> первого типа — средства выражения юмора, второго типа — средства выражения как юмора, так и сатиры и сарказма” [13, с. 230]. В роли смеховых и комических приемов выступают алогизм, т.е. намеренное нарушение автором логических связей в суждении, поведении персонажей или ситуации (Ноздрев привел по бездорожью Чичикова и Мижуева на границу своих владений: “ — Вот граница! — сказал Ноздрев. — Все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все, что за лесом, все мое”), гротеск, буффонада и фарс (см.: Драма), каламбур, т.е. игра слов, основанная на их многозначности, на одинаковом или сходном звучании (повествователь в лермонтовском “Максиме Максимыче” во Владикавказе узнает, что “должен прожить тут еще три дня, ибо “оказия” из Екатеринограда еще не пришла и, следовательно, отправиться обратно не может. Что за оказия!.. Ho дурной каламбур не утешение для русского человека...”; в комедии Маяковского “Клоп” Олег Баян расписывает Присыпкину воображаемую “красную свадьбу” с красной упарившейся невестой, красным апоплексическим посажёным отцом, красными шаферами, красной ветчиной и бутылками с красными головками на столе), пародия, т.е. окарикатуренное подражание сюжету и стилю произведения (произведений) других авторов, охватывающее весь текст или его часть, и ряд подобных этим художественных средств.