Проблема личности и тоталитарного государства в произведениях Андрея Платонова

Тему человека и тоталитарного государст­ва, подавляющего в нем личность, можно на­звать центральной в творчестве Андрея Пла­тонова. Писатель выступал против объедине­ния отдельных людей, индивидуальностей в безликие «массы», покорные режиму. Этот протест звучит во многих произведениях Платонова, ярких символичностью образов и своеобразием авторского языка.

Эта тема косвенно затронута в рассказе «Усомнившийся Макар», написанном Плато­новым в 1929 году. В нем автор показывает зарождение бюрократизма — машины, сто­ящей над человеком и обезличивающей всех, кто приобщается к труду в учреждени­ях. «Нормальный мужик» Макар Ганушкин отправился в Москву, «чтобы добывать себе жизнь под золотыми головами храмов и вождей». Он задается вопросом: «Что мне делать в жизни, чтоб я себе и другим был ну­жен?» Ответа нет ни в жизни, ни во сне, где ему приснился мертвый идол верховной власти. Уже в этом рассказе Платонов ста­вит вопрос о ценности-идеи, оторванной от интересов человека, его гармоничного раз­вития. Идол мертв, потому что мертва лю­бая мысль, направленная на разрушение личности, убежден писатель.

Услышав в дурдоме про статью Ленина о сидящих в учреждениях враждебных лю­дях, Макар пошел туда бороться за «обще­бедняцкое дело». В результате он сам, как свежий человек из «низов», был принят в ря­ды чиновников. Так поиски истины закончи­лись у Макара обретением теплого местеч­ка, где уже совсем не хотелось думать о тех самых трудящихся, ради интересов которых он двинулся в путь...

История Макара Ганушкина — это рассказ о том, как «нормальный мужик» превраща­ется в обезличенного служащего. Платонов пытается сказать тем самым, что государст­во, провозгласившее себя народным, со­здает государственную машину, которая на самом деле не защищает интересы людей, а стоит над ними. Платонов же видит такой выход: «Отпустить бы всех людей из учреж­дений на свободу, чтобы они наделали по­больше съедобных, носильных и жилищных вещей, дабы никто не серчал от нужды и да­бы они сами перестали поедать чужие мяг­кие вещи».

Интересное развитие этой темы мы видим в романе «Чевенгур». Это произведение об Октябрьской революции в центральных гу­берниях России, о людях, которые защища­ли революцию в гражданской войне, о «строителях страны», об их идеях, мыслях и переживаниях. Главный герой романа — Александр Дванов — отправляется в город Чевенгур, где образовался полный комму­низм. По дороге он встречается с бывшим командиром «полевых большевиков» Степа­ном Копенкиным, мечтающим о всеобщем равенстве и об освобождении от «живых врагов коммунизма» мертвого тела Розы Люксембург. Они вместе направляются в Чевенгур.

И вот они уже в «революционном заповед­нике». Коммунизм установлен в Чевенгуре декретом Чепурного и его товарищей. Чевенгурцы живут беззаботно, они не трудят­ся — труд «способствует происхождению имущества, а имущество — угнетению». Од­ной лишь силой веры чевенгурцы стремятся приблизить реальный коммунизм. Пока же в городе царят лишь отдельные его призна­ки — абсолютное равенство, понимаемое скорее как одинаковость физическая, умст­венная и духовная, а также взаимное обожа­ние товарищей.

Их руководители — Чепурной и его идео­логический помощник Прокофий видят ско­рейшее приближение коммунизма в полном уничтожении «густой мелкой буржуазии», населявшей город. К буржуазии же причис­лялся всякий, кто не рвался «обнять товари­ща» и «затихнуть в счастье полного душев­ного коммунизма».

В «Чевенгуре» Платонов показывает, как изначально светлые помыслы, забота о все­общем благе вырождаются в свою противо­положность: деление людей на «наших» и «не наших» и травлю последних. Самоуправ­ство идеологов — людей номер один в тота­литарном государстве — не имеет границ. Вот, к примеру, Прокофий, «имевший все сочинения Карла Маркса для личного упо­требления, формулировал всю революцию как хотел — в зависимости от настроения Клавдюши и объективной обстановки». И мы видим, к чему привело такое идеологичес­кое руководство в Чевенгуре. Коммунары с уверенностью и воодушевлением борются с «буржуазным элементом»: «Буржуев в Че­венгуре перебили прочно, честно, и даже загробная жизнь их не могла порадовать, потому что после тела у них была расстреля­на душа». Товарищи уже все сделали для прихода коммунизма: гадов перебили, иму­щество, ведущее к неравенству и эксплуата­ции, уничтожили. Но так и не дождались они первого утра «нового века» — коммунизм не наступил...

Дальнейшие события романа показывают нам отношение автора к описываемому им построению «нового века». Чевенгур разру­шается каким-то страшным вражеским от­рядом. Роман заканчивается дорогой, от­крытостью в будущее, надеждой. Андрей Платонов зовет к такому строю бытия, где каждая личность друг от друга «не слишком далеко» и «не слишком близко». Своим гро­тескным произведением Платонов вы­ступил против нивелирования личности. Одинаковость физическая, умственная и духовная невозможна. Такое равенство ос­тановило бы всякое развитие, саму жизнь, говорит автор.

Тема, вынесенная в название сочинения, во всей полноте раскрывается Платоновым также в повести «Котлован», написанной в 1929—1930 годах, или, как говорится в са­мой повести, в «светлый момент обобще­ствления имущества». Главный герой «Кот­лована» Вощев, подобно Усомнившемуся Макару, задумался и засомневался в спра­ведливости всего происходящего вокруг. А вокруг происходит вот что. Герои повести согласно директиве сверху безостановочно роют Яму. При этом Котлован даже не углуб­ляется и не принимает тех форм, которые напомнили бы конфигурацию будущего фундамента. Он просто расползается по земле — сначала вчетверо, а затем — бла­годаря стараниям исполнителей, в шесть раз. Создается впечатление, что Котлован будет распространяться до бесконечности. Вот об этом и думает главный герой.

Задумавшийся «среди общего темпа тру­да» Вощев — фигура не только не нужная, но и вредоносная: он сомневается в «гене­ральной линии», ищет собственную дорогу к истине. Вощев описан Платоновым как на­родный философ-правдоискатель. В то же время он представитель первого поколения советской интеллигенции, призванной за­нять место уничтоженного старого культур­ного слоя. В «Котловане» показан также один чудом уцелевший интеллигент-инже­нер Прушевский, внутренне подготовивший себя к самоубийству и живший на строи­тельстве «предсмертной, равнодушной жизнью». Оба эти героя не могут найти смысла в той работе, которую они вынужде­ны делать.

Девочка Настя, единственная радость и надежда землекопов, умирает. Глядя на умирающую Настю, Вощев думает: «За­чем... теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет ма­ленького, верного человека, в котором исти­на стала бы радостью и движением?» Плато­нов пытается понять, что движет людьми, продолжающими рыть яму, несмотря на то, что их мечта уже похоронена. Он пишет, что кто-то один (или несколько) вынул из чело­веческих сердец веру и узурпировал истину, наделав из нее массу кумачовых плакатов об ударном темпе и энтузиазме. Заменить «упраздненного Бога» должен был массо­вый психоз — поклонение вождю тоталитар­ного режима. Именно об этом повесть Пла­тонова. Человек в поисках истины постоян­но натыкается на слепую силу всеобщего психоза, на авторитарность.

Личность не может развиваться в тотали­тарном государстве. Андрей Платонов всем своим творчеством пытался сказать, что го­сударство не должно стоять над человеком, а людей нельзя стричь под одну гребенку. Иначе история остановится, а светлые меч­ты о коммунизме превратятся в свою проти­воположность. Так оно и произошло... Твор­ческий путь самого писателя, программные произведения которого были опубликованы в нашей стране спустя более чем полвека после их написания, лишний раз доказыва­ет, что в тоталитарном государстве нет мес­та свободно мыслящему человеку.