Романы 30-х гг. о людях труда, об индустриальной революции.

   Краткие содержания / История мировой литературы / Литература 30-х годов 20 века

Очеркист Борис Агапов написал в 1930—1933 гг. в серии очерков «Машина быстроты» о неведомом еще народу общем счастье ускорения хода времени, создании индустриальной России, о конвейере как «машине быстроты», об автозаводе на Волге как «фабрике темпов», новом, бескровном этапе революции:

«Второе поколение революции шло на войну в цементном дыму. Танки экскаваторов расчищали ему путь, артиллерия бетоньерок прикрывала его наступление, закрепляя цементом внутри окопы. Счастливы те, у кого было мужество не укрыться в тылу, кто бросил себя на самое трудное, что было тогда в стране».

Даже писатели давно сложившиеся, опытные, ощутили в это время стремление раздвинуть горизонты восприятия жизни, увидеть нового человека труда — в котловане, в горячем цеху, в конструкторском бюро, на площадке паровоза, в кабине самолета. He случайно А. Платонов в 30-е гг. «вернулся на паровоз» — из условных миров «Чевенгура» и «Котлована» — в прекрасных рассказах «Старый механик» (1940), «В прекрасном и яростном мире» (1941), во «Фро» (1936) и в «Бессмертии» (1936). Многие писатели 30-х гг. искренне торопили время («Время, вперед!» — так назывался роман В. Катаева), воспевали «темпы» (пьеса Н. Погодина «Темп», 1930), самозабвенно посвящали свои дни и ночи «поэмам о топоре» (Н. Погодин), «проводам в соломе» (т. е. электрификации деревни) (М. Исаковский) и другим весьма прозаическим вещам. При всем этом они не ощущали себя посланцами несвободы, жертвами принудиловки.

Весьма характерно, что Борис Ручьев (1913—1978), поэт трагической судьбы, уже после возвращения с Колымы, из ссылки, вспомнил и свою юность в Магнитогорске, и строительство знаменитого завода (оно началось с земли, котлована, продолжилось закладкой бетона и работами по монтажу металлоконструкций домны) как смену веков, как буревой натиск на время. Может быть, чудо сотворенья, литья колокола, священный смысл каждой операции, синтез вечности и мгновения сравнимы с этим обожествлением Магнитки.

Земляной,
деревянный,
бетонный...
И уже замирает душа,

Как загрохал над первою домной
Завершающий век монтажа
В кожушке броневого закала
Пятым, праздничным веком литья,
На глазах, по частям вырастала
Домна-матушка, юность моя...

В короткий период было создано множество произведений как очерково-публицистического плана — «Письма Днепростроя» (1931) Ф. Гладкова, «Человек и его дело» (1931) М. Казакова, так и романов, повестей, среди которых выделялись «Большой конвейер» (1933) Як. Ильина, «Энергия» (1932—1938) Ф. Гладкова, «Соть» (1931) Л. Леонова, наконец, «Гидроцентраль» (1931) М. Шагинян, уже упомянутые романы В. Катаева «Время, вперед!» (1932) и «День второй» (1934) И. Эренбурга, «Человек меняет кожу» (1932—1933) Б. Ясенского, «Танкер „Дербент”» (1938) Ю. Крымова.

Если оставить в стороне неизбежные в литературе о строительстве заводов, электростанций, каналов производственные пейзажи (а они тоже были захватывающе новыми), сюжетные узлы соревнования бригад, неизбежные конфликты человека и техники, публицистические попытки «соединить русский революционный размах и американскую деловитость», то центральным моментом всех произведений вновь станет проблема «человек и его биография».

История в 30-е гг. для многих советских писателей — время сотворения биографий, новых героев, новых сюжетов судьбы: этот процесс и запечатлели романы и очерки 30-х гг.