Тема страха в литературе

1. Литература ужасов как жанр фантастики.
2. Мир волшебных сказок.
3. Особенности готического романа.
4. Легенды и мифы.
5. Мистические мотивы в русской классике.

 

«Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого» — это слова основоположника отдельного жанра фантастики, который получил название «мифология ужаса» Г. Ф. Лавкрафта. Литература, в которой главенствует тема страха, давно стала очень популярной, прочно заняла свое место в культуре. Что представляет собой литература ужасов как жанр? (Часто используется английское horror literature или просто horror). Литература ужасов — это разновидность фантастической литературы. Главной особенностью является тематика. Произведения подобного рода обязательно предполагают упоминание о потусторонних явлениях, предметах, существах. Обязательно присутствие персонажей, которые известны из фольклора и мифологии — мертвецов, привидений, вампиров, колдунов, оборотней. У разных народов мира есть множество волшебных сказок, каждая из которых приоткрывает для нас дверцу в мир потустороннего. Литературные сказки разных народов также опираются на фольклорные мотивы. Вот, например, в сказке В. А. Жуковского о спящей царевне злая колдунья пожелала принцессе:

На шестнадцатом году
Повстречаешь ты беду;
В этом возрасте своем
Руку ты веретеном
Оцарапаешь, мой свет,
И умрешь во цвете лет!

Некоторые сказки гораздо более оптимистичны. Главный герой успешно справляется с опасностями, преодолевает трудности. И побеждает злых врагов, тем самым, спасаясь от смерти. Например, в сказке А. С. Пушкина о спящей царевне добрая волшебница противопоставляет свое мастерство злым козням колдуньи.

Будет то не смерть, а сон;
Триста лет продлится он;
Срок назначенный пройдет,
И царевна оживет;
Будет долго в свете жить;
Будут внуки веселить
Вместе с нею мать, отца
До земного их конца.

Но в других произведениях неотвратимость вмешательства потусторонних сил так очевидна, что приходится смириться с чем-то страшным и неведомым. «Захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит; ей-Богу, обморочит!» (Н. В. Гоголь «Заколдованное место»). В произведениях, где главенствует тема страха, мир реальный тесно соприкасается с миром нереальным, сказочным, потусторонним. Эти миры очень тесно переплетаются. Где вымысел, где правда, бывает трудно разобрать. Мир, в котором есть нечто загадочное, непознанное, кажется очень интересным, даже если потусторонние силы выглядят опасными. Читатель прекрасно понимает, что все, о чем говорится в произведении, — это вымысел. Однако как бы рациональны и скептичны мы ни были, все равно у нас остается интерес к тому, что нельзя объяснить с точки зрения здравого смысла.

 

В большинстве сказок все-таки добро обязательно побеждает зло, каким бы страшным и пугающим это зло не было. И у читателя остается ощущение, что он сам избежал реальной опасности. Конечно, не всегда все так просто. Некоторые сказки зловещи по своей сути. Пусть в конце добро и побеждает. Но если прочитать внимательнее, то в этой победе все равно много зла. Например, положительный главный герой, победив своих врагов, жестоко им мстит. Тут варианты могут быть самыми разными. Врагов могут убить, причем довольно жестоко. Им могут отомстить и магическими методами, то есть превратить в животное, растение или даже предмет, например камень. Фольклорные традиции разных народов, упоминающие о сверхъестественном, напрямую связаны с чем-то темным и злым. Неведомое представлялось опасным, грозящим человеку злом.

 

Мистическая литература как особый жанр ведет свое начало от готического рыцарского романа середины XIII века. Если говорить о готическом романе как о разновидности мистического произведения, то к характерным особенностям данного вида жанра можно отнести место действия — средневековый замок, где обязательно есть призраки. Люди попадают под воздействия демонических сил. Фаталистическая предопределенность победы зла делает человека слабым, уязвимым, абсолютно беззащитным. Мистические темы готического романа становятся очень популярными в период с XVI по XVIII век. Впрочем, если говорить о мрачном Средневековье, то придется признать, что традиции готического романа здесь имели свои особенности.

В Средневековье было особое понимание смерти. Голод, массовые эпидемии, низкий уровень медицины и другие обстоятельства были причиной того, что продолжительность жизни оказывалась очень невелика. Смерть была для людей чем-то обыденным, что привело к особому ее восприятию. В культуре была очень популярна тема «Пляски Смерти». На картинках и гравюрах часто изображалось, как Смерть уводит за собой в танце людей разного сословия. Это мог быть крестьянин или король, священник или зажиточный господин. К «Пляске Смерти» обращались такие художники, как А. Дюрер, Г. Гольбейн Младший.

В XIX веке жанр литературы ужасов можно считать уже полностью сформированным. В частности, именно в это время появилось культовое произведение Б. Стокера (1847—1912) «Дракула». Это произведение стало классикой литературы ужасов. Оно послужило началом появления целого ряда произведений о существах с особенным инфернальным магнетизмом — вампирах. Из фольклора разных народов мира мы знаем, что вампир — это оживший мертвец, питающийся кровью живых. Легенды, которые были распространены в Европе, говорили, что вампиры днем спят, а ночью отправляются на охоту. Вампиры могут днем пребывать в могиле. Но чаще излюбленным местом их дневного обитания являются уединенные подземелья (идеально подходят для них старые замки с многочисленными подземными помещениями). Согласно народным поверьям, вампирами могут стать самоубийцы, ведьмы, колдуны, некрещеные или незаконнорожденные дети, преступники. Также и обычный покойник, если на него вдруг прыгнула кошка. Если вампир кого-то укусит, то жертва, разумеется, сама обязательно превратится в вампира. Русская классика также не обошла своим вниманием тему вампиризма. Например, у А. К. Толстого есть интересные произведения на эту тему — «Упырь» и «Семья вурдалака».

 

В повести «Семья вурдалака» дается такое объяснение: «...вурдалаки, как называются у славянских народов вампиры, не что иное в представлении местных жителей, как мертвецы, вышедшие из могил, чтобы сосать кровь живых людей. У них вообще те же повадки, что у всех прочих вампиров, но есть и особенность, делающая их еще более опасными. Вурдалаки... сосут предпочтительно кровь у самых близких своих родственников и лучших своих друзей, а те, когда умрут, тоже становятся вампирами, так что со слов очевидцев даже говорят, будто в Боснии и Герцеговине население целых деревень превращалось в вурдалаков». Мистическая литература всегда опирается на мрачные легенды и мифы. Н. В. Гоголь часто использовал в своих произведениях подобные мотивы. Например, в повести «Страшная месть» есть такая сцена: «Крест на могиле зашатался, и тихо поднялся из нее высохший мертвец. Борода до пояса; на пальцах когти длинные, еще длиннее самих пальцев. Тихо поднял он руки вверх. Лицо все задрожало у него и покривилось. Страшную муку, видно, терпел он. «Душно мне! душно!» — простонал он диким, нечеловечьим голосом».

 

Встреча с какими-то потусторонними существами вообще-то ничего доброго за собой не влечет. Эта ситуация однозначно считается опасной. Однако существа могут очень маскироваться. Например, им ничего не стоит притвориться обычным барашком, как это написано в рассказе Тургенева «Бежин луг». Вот ехал однажды некий человек поздно ночью. И лежал его путь рядом с тем местом, где был давным-давно похоронен утопленник. Сразу ясно, что место это нехорошее. Но Ермиле (так звали героя) все равно деваться было некуда. Вот ехал он, ехал и вдруг рядом с могилой увидел хорошенького белого, кудрявого барашка. Ермил решил барашка взять. Слез с лошади, поймал животное и снова собирался залезть на лошадь. Но не тут-то было.

«Вот идет Ермил к лошади, а лошадь от него таращится, храпит, головой трясет; однако он ее отпрукал, сел на нее с барашком и поехал опять: барашка перед собой держит. Смотрит он на него, и барашек ему прямо в глаза так и глядит. Жутко ему стало, Ермилу-то псарю: что мол, не помню я, чтобы этак бараны кому в глаза смотрели; однако ничего; стал он его этак по шерсти гладить, — говорит: «Бяша, бяша!» А баран-то вдруг как оскалит зубы, да ему тоже: «Бяша, бяша...». Как тут не вспомнить сон Татьяны в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Здесь мы видим полный «набор» того, что могло испугать не только человека XIX века, но и современного читателя. Сидят чудовища кругом:

 

Один в рогах с собачьей мордой,

Другой с петушьей головой,

Здесь ведьма с козьей бородой,

Тут остов чопорный и гордый,

Там карла хвостиком, а вот

Полужуравль и полукот.

Еще страшней, еще чуднее:

Вот рак верхом на пауке,

Вот череп на гусиной шее

Вертится в красном колпаке,

Вот мельница вприсядку пляшет

И крыльями трещит и машет;

Лай, хохот, пенье, свист и хлоп.

Людская молвь и конский топ!

Сон Татьяны — это яркий пример предвидения будущего. Мысль о возможном предвидении будущего всегда вызывает страх. В поэме В. А. Жуковского «Светлана» в крещенский вечерок девушки решили погадать. Одна из подруг, Светлана, рассказала о своей печали. Ее милый друг далеко, девушка о нем ничего не знает. Это заставляет ее грустить и тосковать. Подруги подумали, что Светлане стоит погадать.

Вот красавица одна;
К зеркалу садится;
С тайной робостью она
В зеркало глядится...

По-видимому, девушка заснула. И ей привиделось, как кто-то вошел в дверь и посмотрелся в зеркало. Светлана увидела своего любимого:

Едем! Поп уж в церкви ждет
С дьяконом, дьячками;
Хор венчальну песнь поет;
Храм блестит свечами.

Светлана вместе с женихом поскакали в ночи. Возлюбленный девушки был молчалив. Вдруг в церкви Светлана увидела черный гроб и попа, совершающего обряд погребения:

 

Вдруг метелица кругом;
Снег валит клоками;
Черный вран, свистя крылом,
Вьется над санями;
Ворон каркает: печаль!

Все исчезло. Девушка осталась одна. По дороге она вдруг увидела избушку, в которой был белый гроб и свечка перед иконой. В гробу оказался жених девушки. Мертвец было встал, но белый голубь вспорхнул ему на грудь и тот упал обратно в гроб. Сон Светланы оказался жутковатым. Но она проснулась, и увидела, как ярко светит солнце. И к дому подъезжает ее жених, живой и здоровый. Конец произведения очень оптимистичный: Вот баллады толк моей:

«Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье.
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье — лживый сон;
Счастье — пробужденье».

Тема страха в литературе сложна и многогранна. Интерес к ней не угасает, и это вполне объяснимо. Бурное развитие науки и техники все-таки не может вытеснить интереса к потустороннему. И пусть для большинства современных читателей мистические мотивы кажутся чем-то несерьезным, они по сути своей являются очень важной и неотъемлемой частью мировой литературы.