«Ты одна мне помощь и отрада» (стихотворение Сергея Есенина «Письмо к матери»)

Далеко не каждый человек, читающий это стихотворение, думает о том, какова его композиция или размер. Зачем? Прекрасно можно воспринимать поэзию, не имея спе­циальных знаний, не выясняя особенностей композиционного построения и ритмическо­го рисунка.

Долгое время я считал, что стихотворение не схема, не чертеж, который можно де­тально разбить на составляющие части, а единый плод раздумий и чувств поэта. И лишь со временем, от урока к уроку, по­стигая неприятное слово «анализ», я понял, насколько эта работа помогает мне разо­браться в смысле стихотворения, в глубине чувств автора.

Проникновение в мастерскую поэта всегда начинается для меня с того, что я вспоминаю его жизненный путь, те годы, в которые он создавал свое произведение. Так, стихотво­рение С. Есенина «Письмо к матери» было написано поэтом в 1924 году, то есть в конце его жизни.

Последний период творчества автора является вершиной его поэзии. Это по­эзия примирения и подведения итогов. Многие произведения, написанные в этот период, явились грустной констатацией того, что старое ушло безвозвратно, а но­вое непонятно и совсем не похоже на то, о чем мечталось в романтические дни Ок­тября 1917 года.

Я человек не новый! Что скрывать?

 Остался в прошлом я одной ногою,

Стремясь догнать  стальную рать,

Скольжу и падаю другою. -

Именно в эти годы С. Есенин пишет знаме­нитое «Письмо к матери», которое воспри­нимается не только как обращение к кон­кретному адресату, но — шире — как проща­ние с родиной.

Ты одна мне помощь и отрада,

Ты одна мне несказанный свет.

Читая есенинские произведения, видишь: поэт рос вместе со временем. Углубление миропонимания вело к утверждению в его стихах пушкинской простоты, классичес­кой ясности художественных средств. Все больше влияние пушкинских произведений чувствуется у С. Есенина в лирике послед­них лет.

В тяжелые минуты горестных раздумий сердце поэта тянулось к родительскому оча­гу, к родительскому дому. И, словно возрож­дая пушкинскую традицию поэтических по­сланий, С. Есенин обращается с письмом-стихотворением к матери.

В русской поэзии не раз звучало задушев­ное слово о матери, но есенинские произве­дения, пожалуй, можно назвать самыми тро­гательными признаниями в любви к «милой, родной старушке». Его строки полны такой пронзительной сердечности, что они вроде бы и не воспринимаются как стихи, как искусство, а как сама собою изливающаяся не­избывная нежность.

Ты жива  еще,   моя старушка?

Жив и я.  

Привет тебе,  привет!

Пусть струится над  твоей избушкой

Тот вечерний   несказанный   свет.

На память приходят опять пушкинская ли­рика и его задушевное поэтическое произ­ведение «Няне». Оно так же доброжелатель­но, проникнуто сыновним чувством вины за долгое молчание, признанием того, как мно­го поэт причинил беспокойства родному че­ловеку.

Подруга дней  моих суровых,

Голубка дряхлая   моя!

Одна  в глуши лесов сосновых

Давно,  давно  ты ждешь меня.

Но обратимся к стихотворению С. Есенина «Письмо матери». Разве это не сама музыка чувства? Поэт словно обнял «старушку» сво­ей душой. Он обращается к ней любя, ис­пользуя нежные, добрые слова. Его поэтиче­ский язык близок к разговорному, даже, ско­рее, к народному («старушка», «избушка», «старомодный ветхий шушун», «шибко»).

Эти слова придают фольклорную окраску образу матери. Она представляется милой, доброй, сердечной старушкой из романти­ческой сказки. Даже сам С. Есенин не раз указывал на фольклорные источники своей поэзии. И прежде всего на мелодичность, музыкальность. Не случайно, что до сих пор на стихи Есенина поют песни.

Вот что сказал Н. В. Гоголь о музыкальнос­ти русского стиха: «Не знаю, в какой другой литературе показали стихотворцы такое бесконечное разнообразие оттенков звука. У каждого свой стих и свой звон».

Этот особенный «звон» и ощущается в по­этическом произведении «Письмо к мате­ри». Он придает стихотворению взволно­ванность. Лексика, используемые поэтом выражения воссоздают картину ветхой «из­бушки», в которой мать ждет возвращения сына, передают внутреннее состояние и чувства женщины-матери.

Первая строфа начинается с риторическо­го вопроса: «Ты жива еще, моя старушка?» В контексте стихотворения приведенная строчка обретает особый смысл: задавая вопрос, поэт не предполагает услышать от­вет на него, он (вопрос) усиливает эмоцио­нальность высказывания.

В первой строчке С. Есенин проявляет тре­вогу и любовь к своей матери. Во второй, ис­пользуя восклицание, он как будто пытается уверить еще раз свою «старушку» в том, что у него все нормально, что он «не такой уж горький... пропойца, чтоб... умереть», не увидев родную мать. Заканчивается строфа теплым пожеланием: «Пусть струится... тот несказанный свет».

Во второй и третьей строфе чувствуется тревога С. Есенина о матери. Поэт осознает, что она знает о его погубленной жизни, о «ка­бацких драках», о запоях. Ее тоска столь вели­ка, предчувствия столь нерадостны, что они мучают ее, и она «часто ходит на дорогу». Образ дороги не раз появляется в стихо­творении. Она символизирует жизненный путь поэта, на котором все время появляет­ся мать, желающая добра и счастья сыну. Но поэт, осознавая безвыходность своего положения, просит ее не волноваться, не тревожиться:

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне.

В третьей строфе появляется любимый есенинский эпитет «синий». Это цвет пас­мурного неба, родниковой воды, расписных деревенских ставен, лесных цветов. Без это­го цвета трудно представить С. Есенина.

Духовный кризис поэта подчеркивают эпи­теты «вечерний», «ветхий», «тягостная». Не случайно употреблено и слово «саданул», в нем также чувствуется мысль автора об отда­лении от вечных ценностей жизни. Резкость этого глагола смягчается в четвертой строфе восклицанием «Ничего, родная!» и утверди­тельным предложением «Успокойся».

Чувствуете, как меняется тональность сти­ха? Кульминация завершена, и происходит развязка действия. Опять с искренней неж­ностью С. Есенин обращается к матери, пи­шет о том, что только возле нее, на родине, его ждет душевный отдых.

В следующих строфах отражено желание сына успокоить мать, оправдаться, не дать ей поверить сплетням.

Ничего, родная! Успокойся. Это только тягостная бредь.

Очень романтично, возвышенно написаны пятая и шестая строфы, в которых поэт мечтает о возвращении домой (но не к прошлому):

Я по-прежнему такой же нежный

И мечтаю только лишь о том,

Чтоб скорее от тоски мятежной

Воротиться в низенький наш дом.

Характерен и образ белого сада, символи­зирующий яркую пору весны, юности поэта:

Я вернусь, когда раскинет ветви

По-весеннему наш белый сад.

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как восемь лет назад.

В последних строфах сдержанность усту­пает место накалу переживаний. Поэт как будто на одном дыхании заканчивает поэти­ческое произведение — «не буди...», «не волнуй...», «не сбылось...», «неучи...», «не надо...», «не грусти...», «не ходи...»

Такое усиленное отрицание показывает неуверенность в душе лирического героя. Кольцевая композиция придает завершен­ность произведению, а пятистопный хорей и перекрестная рифма создают особый ритм всего стихотворения, который несет в себе душевное состояние лирического героя.

В стихотворениях С. Есенина, по-русски ис­кренних и откровенных, чувствуется биение беспокойного, нежного сердца поэта. Неда­ром его поэзия была и остается близкой и по­нятной многим русским людям. Ведь в ней «русский дух», в ней «Русью пахнет». Лирика поэта звучит современно, в ней чувствуется человеческое добро и тепло, которое так не­обходимо в наше трудное время.